структур, и когда был пройден критический уровень, мы его называем „уровнем дзет", процесс приобрёл обвальный характер. Это как камешек, который вызывает лавину в горах. Льды начали таять стремительно, и так же стремительно начал наступать океан...»

С таким материалом можно было двигаться дальше. Хотя куда дальше, я что-то понимать перестал. Впрочем, от меня этого и не требовалось. Проект «История будущего» набирал обороты и мощным потоком тащил нас всех, сокрушая препятствия и сам прокладывая себе дорогу.

В тот же понедельник к вечеру в студии появился Тимоша, профессиональный сценарист, которого к нам направил Аврелий: энергичный, наголо бритый, без возраста. Ему можно было дать и тридцать лет, и сорок, и пятьдесят. За­ горелый, словно только что вернулся с Багамских островов; забавно, но через минуту выяснилось, что он как раз от­ туда и прилетел — Аврелий его срочно вытребовал.

Тимоша сразу же объяснил, что беспокоиться не о чем: он чернорабочий, его имя ни в титрах, ни в документах, нигде вообще упоминаться не будет. На наших гонорарах это тоже не отразится...

Отвёл меня в сторону:

— Теперь, старик, без обид: сценарий хороший, но сразу видно, что его писал дилетант. Давай по-деловому: я его доведу. Что там и как — моё дело. Ты, главное, не вмешивайся. Всё равно на съёмках его станут перерабатывать по ходу сотни раз. Тебе это надо? Не надо! Тогда — без проблем. Вообще, старик, скажу откровенно: чтобы писать сценарии, надо сделать себе лоботомию...

И тот же Тимоша сказал, что Аврелий уже нашёл режиссёра. То, что требуется: выпустил два фильма о спорте, фильм о пожаре в универмаге, между прочим, три месяца был лидером по продажам, приключенческий сериал, два сезона, приличный бытовой сериал...

— А в первом эпизоде, думаю, взорвём парочку вертолётов. Это чтобы народу было интересней смотреть. Представляешь, сталкиваются в воздухе, падают,взрываются — огненный гриб до неба...

— Конечно, взрывайте, — отозвался я без энтузиазма. А как ещё реагировать?

Через  месяц  вышел  эффектный  тизер.Там действительно сталкивались, правда, не два, а целых три вертолёта, видимо, чтобы переплюнуть тупой Голливуд, и огненная чувырла, перевитая дымом, в самом деле вырастала до облаков. А ещё в тизере присутствовал Петербург, тот потрясающий ролик, почти, кстати, не переработанный, где вода плескалась в Гостином дворе. А ещё, представьте себе, в тизере был дракон: бородавчатая угловатая морда высовывалась из Темзы напротив Тауэра, кроваво светились глаза, слизь капала из ощеренной дикой пасти...

Я  изумился:  дракон-то  здесь  с  какой стати?

— Это же тизер, — объяснил мне Тимоша. — Его задача — взять пипл за шиворот и притащить в зрительный зал. Дракона мы куда-нибудь присобачим. А если не получится присобачить, намекнём, что это — во второй серии.

После Нового года состоялся питчинг —презентация нашего кинопроекта в Москве. Я посмотрел его в интернете и был впечатлён количеством присутствовавших журналистов. Да, Аврелий своё дело знал туго. И режиссёр, Садовников, тоже оказался на высоте — произнёс страстную речь о том, что на нас надвигается будущее.

— Мы хотим создать не просто развлекательный боевик, — сомкнув перед собою ладони, сказал он. — Это фильм-предупреждение, фильм, как мы надеемся, заставляющий зрителей размышлять. Новый мир, который возникает сейчас,содержит в себе новые угрозы для человечества. Мы должны быть готовы к тому, что грядёт.

Среди участников питчинга присутствовала и Ирма. Она сидела аж в первом ряду и слушала Садовникова так, словно вещал пророк.

До  конца  я  эту  презентацию  не  до­ смотрел.

Итак, нас тащил мощный поток. Во вся­ком случае, такое ощущение я в то время испытывал. Съёмки начались в середине зимы, пока в павильонах, в выстроенных декорациях, и Тимоша сказал, что Садов­ ников намерен выпустить фильм самое позднее — в декабре.

— Хочет попасть в фестивальный цикл следующего сезона. Ну, он прав, иначе потом придётся целый год ждать.

Изредка мне звонил Тимоша, просил набросать, пусть коряво, какой-нибудь эпизод: я это место, старик, что-то непонимаю. Или интересовался, что персонажи в такой-то сцене должны друг другу сказать: нуты, старик, хоть намекни...

Сценарий он доработал за две недели.

Я добросовестно изучил окончательный вариант, ничего не понял, но похвалил:

— Всё здорово!.. И у тебя там есть обалденная фраза: мир спасти нельзя, но отдельного человека — можно.

— Это не я. Это из нобелевской речи Бродского.

Я тут же поправился:

— Но ты её гениально встроил в сюжет.

Тимоша хмыкнул:

— А то!

В общем, жизнь кипела и пузырилась.

В свои права вступала весна, и, как это уже стало характерным для Петербурга, началась сумасшедшая пляска погоды: в конце апреля три дня подряд валил мокрый снег, потом температура подскочила сразу до плюс четырнадцати, а за ночь рухнула чуть ли не до нуля. Тем не менее уже подрагивала по утрам солнечная белёсая дымка, просыхал асфальт, лопались на деревьях почки, горьковатый их запах пьянил, как вино. Но одновременно в этом нарождающемся обновлении проступало и нечто тревожное, я бы даже сказал, пугающее, давящее на мозг, словно завелась в мире блёклая плесень, проедающая его изнутри.

Возможно, так подействовала новая партия роликов. Лагерь беженцев, где очутилась Зарина, быстро обрастал атрибутами настоящего ада. Власть в нём захватили несколько молодёжных банд, поделивших между собой сферы влияния: парни в джинсах, в кожаных куртках, вооружённые ножами, дубинками, заточенными железными прутьями, отбирали вещи, воду, пайки, затаскивали к себе понравившихся им девушек; зрачки у парней были светлые и расширенные от наркотиков. По ночам раздавались крики, визги, стрельба, утром находили трупы, раздетые догола: границы сфер влияния непрерывно смещались. Редкая охрана демонстрировала беспомощность, все военные и полицейские силы были брошены на албанский фронт и на поддержание порядка в больших городах. Убили одного из преподавателей интерната, другой пошёл за пайками и пропал. Зарине ещё повезло: оставшиеся воспитанники сколотили довольно сильную группу, охранявшую теперь их палатки. Ядро группы составляли три девушки, которых ещё в горах увезли с собою албанцы. Что с ними там было, девушки не рассказывали, но лица у них были застывшие, в ссадинах и синяках, они молча, без особых эмоций, палками отдубасили какого-то дурня, сунувшегося было к ним. После этого соседняя банда, называвшая себя «Самокатчиками», предложила «Ведьмам», так стали именовать их группу, деловое сотрудничество. Причём «Самокатчики» — пацаны — охотно позировали, и Зарина сделала с ними несколько живописных видео.

Кстати, в серии этих роликов она опять вспомнила о нашем фильме. Там Зарину из лагеря