плотную тряпицу, завернул в нее канделябр и положил в самый глубокий сундук, прикрыв его сверху ненужными старыми вещами. Затолкав, наконец, сундук в самый дальний угол кабинета, Павел Николаевич опустился в кресло и вслух произнес:

– Если богу будет угодно, все обойдется.

Он встал, вздохнул и покинул кабинет.

Шел 1913-й год.

7

Знакомая Мартины позвонила через три дня. Она сразу же сказала, что звонит с разрешения господина Вундерлиха, переданного через его знакомую Мартину Хайзе. Представилась она как Катрин Бергер. Голос ее совсем не был похожим на кошачье мяуканье Мартины, а напоминал скорее мягкое жужжание пчелы, несуетно выбирающей цветок для посадки. Сыщик Вундерлих подсознательно отметил, что голос этот принадлежит более молодой женщине по сравнению с его бывшей помощницей. Потом он подумал, что это обязательно так, ведь студентка в возрасте Мартины почти нонсенс. В трубку же он сказал:

– Да, это так. У меня был разговор с фрау Хайзе. Желаете встретиться или уже передумали?

– Что вы, господин Вундерлих, конечно желаю. Только не знаю, когда это для вас удобно.

Последнее жужжание закончилось, и Катрин Бергер замолчала. Макс задумался, перебирая в памяти последние мелкие планы, которые собирался реализовать. Все это было не очень важным и все это можно было отложить. Он уже почти открыл рот, чтобы продолжить разговор, как жужжание возобновилось:

– Господин Вундерлих, куда же вы пропали? – сказала Катрин тревожным голосом.

– Никуда не пропал. Я здесь. Могу с вами встретиться прямо сейчас.

– Тогда я выезжаю.

– Найдете мой офис?

– Да, фрау Хайзе мне все объяснила.

Одежда на ней оказалась обычной для студенческой молодежи, и сыщик только отметил про себя, что коленки ее джинсов, к счастью, не разодраны варварским образом. Ростом она была немного выше Мартины, серые глаза смотрели спокойно и приветливо, светлые волосы были пострижены под каре (такую стрижку он видел в каком-то журнале и запомнил ее название), небольшой носик и пухлые губы, стройная фигура. В общем она была "ничего", и Макс с удивлением поймал себя на том, что оценивает кандидатку с чисто половой точки зрения. Он усадил ее на диванчик и некоторое время смотрел в ее глаза. Гостья выдержала его взгляд и, решив, пожалуй, что встреча необходима в первую очередь ей, заговорила первой:

– Меня зовут Катрин Бергер, мне двадцать восемь лет и я учусь на юридическом. Я специализируюсь на следовательской деятельности. Мне предстоит практика, и я хотела бы пройти ее у вас.

Макс молчал, размышляя. Во-первых двадцать восемь лет для студентки по немецким меркам вполне нормально. Во-вторых, он отметил ее акцент и не пришел ни к какому выводу в отношении ее родного языка. В-третьих, он не владел никакими классическими знаниями в отношении ее специализации. А в-четвертых, ему позарез нужна помощница и совсем не важно, в чем она специализируется. Он уже давно убедился в двух вещах: любимая им с детства холмсовская дедукция в его расследованиях находила крайне редкое применение, а вот упорное терпение и его величество случай часто приводили к окончательному успеху. Кандидатке же он сказал следующее:

– Фрау Бергер, я не заменю вам университетских профессоров, потому что не имею юридического образования как такового. Я, конечно, проходил специальное обучение, и, признаюсь, это заняло около трех лет. Без этого в Германии невозможно зарегистрировать частное сыскное агентство. Некоторым юридическим азам нас, конечно, учили, но этого недостаточно, чтобы учить других. Поначалу я набил немало шишек, прежде чем набрался опыта. Сегодня я чувствую себя, безусловно, увереннее, но повторяю: когда-то я учился на экономиста и стал им. Жизненные обстоятельства сложились так, что моя бухгалтерская деятельность внезапно была прервана по причинам, от меня не зависящим. И лишь потом я стал частным сыщиком.

Она внимательно слушала и, когда он сделал паузу, сказала:

– Фрау Хайзе рассказывала, что об этом поприще вы мечтали с детства.

Макс же подумал о том, какие еще подробности его биографии могла донести бывшая помощница до студентки юридического факультета. Так как узнать об этом не представлялось возможным, просто сказал:

– Это правда. Детское увлечение было сильным. В жизни все оказалось не так, как это описывалось в детективных историях, прочитанных в детстве и юности.

Потом он помолчал немного, рассчитывая на то, что кандидатка тоже пожелает что-то произнести, но она вежливо молчала. Макс продолжил:

– Возможно, Мартина рассказывала вам, что я швейцарец и в Германии оказался по воле случая?

– Да, – коротко ответила она.

– Как мне кажется, ваша родина также где-то в другом месте.

– Намекаете на мой акцент?

– Скорее, пытаюсь определить, какой язык для вас родной.

– И что же получается?

– Вы грассируете как француженка, но вряд ли ею являетесь. Я знаю французский и акцент французов, когда они говорят по-немецки.

– Весьма занимательно, господин Вундерлих. Вы не первый, кто говорит мне такое. В моем родном языке твердое "р" и, видимо, поэтому мое грассирование на немецкий лад приводит к тому, что слышите вы. Пожалуй, это уже не исправить.

– И не надо. Звучит совсем неплохо, в какой-то степени оригинально. Так ваш родной язык польский?

– Не угадали, господин Вундерлих. Мой родной язык русский.

Это было неожиданно. До сих пор он не встречался с русскими. Тот факт, что в далеком его детстве на их ферме проживал один русский, вряд ли можно было считать достойным упоминания. Тот русский общался исключительно с родителями, и Максу не было до него никакого дела. И вот перед ним настоящая русская.

– Так вы русская?

– Не совсем так. Моя мать русская, а отец немец, – она на секунду замолчала. – Точнее, как здесь говорят, русский немец. Вы слышали о таких?

Макс покраснел:

– Признаться, фрау Бергер, нет.

– Странно, ведь таких, как я, в Германии много. Русские немцы уже давно начали переселение в Германию.

– Видимо, то, что я из Швейцарии, каким-то образом оставило этот факт за границами моего внимания, а среди моих клиентов русские еще не встречались. Но думаю, если мы начнем сотрудничать, вы заполните мои пробелы в этой части немецкой жизни.

Она рассмеялась, показав два ряда безупречных зубов, а он решился спросить:

– Вы замужем, фрау Бергер?

– Нет, – коротко ответила она.

Макс предложил кофе. Она с радостью откликнулась на предложение. Он спросил разрешения закурить, она с удовольствием составила ему компанию. Максу это не очень понравилось. После Мартины он часто думал, что, появись в его жизни новый помощник и снова женщина, хорошо бы было, чтобы она не курила. Тогда бы это как-то ограничило его собственное пагубное пристрастие. Видимо, и в этот раз не получится. Сделав несколько