class="p1">Скука — это серая такая маленькая скотинка. Выходным днем она ходит кругами по комнате, слоняется из угла в угол и бубнит: чем бы заняться, чем бы заняться? Эта подлая скотинка всегда готова пакостить, но ждет, пока человек сам созреет и скажет в себе, что да, надо чем-то заняться, но чем? Тут она оживляется, ее мутные желтые глаза вспыхивают и мигают злым огоньком, но она себя сдерживает, чтобы не испугать раньше времени, а только подбрасывает угольку. Да чем так жить, в петлю легче! Тоска беспросветная. И это жизнь? Если скука завладела ребенком, она подскажет сломать что-нибудь или спрятать, все веселее. Если попалась жена, скука посоветует ей накрасить губы и прогуляться. Если муж, то почему не выпить, не пообщаться с друзьями? И вроде бы ничего зазорного не предложено, но человек встрепенулся, а скука повизгивает от удовольствия, сучит ножками: то-то сегодня будет потеха! И если родные что-то подозревают, куда это он или она засобиралась, да еще так внезапно, он или она сердятся: что, из дома нельзя выйти! А если ребенок, которому уйти некуда, он молча забирается под стол, отгораживается от родителей баррикадами и тихо что-то курочит: игрушку подороже или электрический прибор. К вечеру дело сделано.

Приходит возбужденная жена с размазанными губами, прокуренная и что-то рассказывает про случайную встречу с подругой: выпили вина, давно не виделись, посидели. Если уходил муж, то возвращается далеко за полночь и уж точно на бровях, воротник в помаде, какая-то тетка в метро прислонилась. А если ребенок, то к вечеру получен полный набор истерик, родители в ужасе: игрушки переломал, бабушке нагрубил, что еще сделал — неизвестно, потом откроется. Если сын подросток, то вернется со двора с подбитым глазом, а если дочь девица, то заявится под утро с заплаканным лицом. И что тут думать? Если следующий день начнется со скандалов и ругани, то кончится хуже вчерашнего. Дочь уйдет из дома, папа загуляет на недельку, жена заявит, что встретила настоящего мужчину, а подросток впервые попробует алкоголь. Нет, со скукой лучше не шутить! С ребенком поиграть, с женой пойти на концерт, да всем все известно.

Царица-служанка.

В некоем царстве правил добрый царь, которого все подданные называли отцом родным, поскольку всех он любил и обо всех заботился, ему отвечали тем же. Но однажды овдовел. Он и не думал жениться, но словно бес попутал: согрешил с собственной служанкой. Была она молодой и красивой, царь женился. Все бы не беда, но он так увлекся молодой женой, что, помимо титула, все государство отдал ей в распоряжение. Новая царица скоро вошла во вкус, освоилась, начала командовать, заводить свои порядки, требуя от подданных подчинения. Да и самого царя словно подменили. Желая угодить жене, стал он суров и поступал безрассудно, верные слуги оказались в опале, а при дворе стали заправлять фавориты новой госпожи. Кто по старой дружбе пытался доложить или усовестить, был нещадно бит, вплоть до самой смерти: так он верил экономке. Государство пришло в упадок, интриганы перессорили царя со всеми соседями и развязали затяжную войну. Пришлось ему оставить двор и идти воевать на долгие годы. А царица распоясалась, поощряла воров, блудниц и блудников, устраивала оргии, царских детей кого заточила в тюрьму, кого казнила, а кого изгнала прочь. Но и того мало! Оскорбляла царицу нелюбовь честных граждан, которые помнили царя прежнего, взревновала к любви народной, и объявила указ, требуя называть ее не иначе, как мать родная. А царь тем временем терпел лишения, вдалеке от жены закалился, одерживал славные победы, заключал мирные соглашения и постепенно навел порядок на подступах и далеких рубежах. Пришла пора возвращаться, а когда вернулся, застал картину всеобщего воровства и разорения. Прозревшими глазами посмотрел он на жену. Если царь при служанке, как раб при госпоже, впереди погибель. Он обнажил меч и прошелся по государству, очищаясь от непотребства, а бывшую царицу снова сделал служанкой: кем она и должна быть.

Натура такая.

У некоего человека была неверная жена, которая постоянно ему изменяла. И бил ее, и ругал, стыдил, увещевал по-плохому и хорошему, ничего не помогало. Она плакала, каялась и клялась, уверяла, что любит его и никого больше, никогда такого не повторится, и он видел, что она говорит искренне, поэтому верил, прощал и надеялся, только все тщетно. Стоило отлучиться, как она тут же изменяла ему с первым встречным. И так он измучился, что перед сном воззвал к Господу.

— Господи, за что мне такое наказание! Вот, я человек благоразумный, верный муж, никакой вины за собой не замечаю, наоборот, несмотря ни на что, люблю свою жену и прощаю бесконечно, живу ради нее, но разве она ценит? Почему она так вероломно поступает, словно я не муж ей вовсе и нисколько о ней не забочусь. Стоит отлучиться, как она соблазняет первого встречного и делит с ним супружескую постель. Чем я заслужил такое к себе отношение?

— Глупый ты человек, — отвечал Господь. — Вот, я пекусь о каждом из вас из года в год, из века в век, но разве бываете вы благодарны? Вовсе нет. Подобно жене, которая пользуется от мужа и нисколько не ценит, так и вы пользуетесь, и забываете, что ничто ниоткуда не берется. Жена твоя прелюбодействует, но разве ты сам, называя себя благоразумным, помнишь обо Мне? Ты занят суетными делами, корыстными мыслями. Разве тем самым не прелюбодействуешь? А если не можешь не изменять, чем ты лучше неверной жены. Исправь прежде себя.

Понял человек свою вину, раскаялся, обещал, что впредь такого не повторится, что отныне он будет блюсти себя, все мысли и дела посвятит Господу, с тем и уснул. Однако настало утро, затем наступил день с житейскими заботами, ночное раскаяние было отброшено и забыто, все потекло по-прежнему. И снова жена изменяла, а он прощал. Что поделаешь, если натура такая.

Два голоса.

Кто не знает эти два голоса? Идешь, скажем, по дороге, жара полуденная, пыль на зубах скрипит, вдруг некто гнусавый говорит:

— Сколько можно! Надо отдохнуть, я устал.

А некто другой сипло, но твердо отвечает:

— Ерунда, дойдем. Немного осталось.

Или делаешь что-нибудь муторное, терпения не хватает, и опять тот, гнусавый, канючит:

— Да так сойдет, чего зря мучиться.

А в ответ:

— Делать — так делать, чтобы потом стыдно не было.

Или совершишь что-нибудь недостойное, с кем не бывает, суровый голос:

— Нехорошо, брат, как же так.

А черт гнусавый по плечу хлопает:

— Авось,