— Хоть до старости, — эльфийка улыбнулась. — Ярче сделать вот не смогу.

— В этом и нет необходимости. Только отправь его чуть вперёд, чтобы мы видели, куда идём, будь добр. Бай, ты единственный, у кого остался конь и, что важно, вьюки. Есть ли в твоих вещах что-нибудь, из чего можно сделать факел, хотя бы недолговечную лучину?

— Нет.

— Эх. Амарилль, я не сомневаюсь в твоих силах, но сделай свет чуть менее ярким. Мало ли что. Ну, пойдёмте, господа и дамы?

Они двинулись вперёд, собственно, больше идти было некуда. Идеальный коридор своих размеров не менял, но ощутимо наклонялся, превращаясь в отлогий спуск. Чем дальше они шли, тем концентрированнее становилась тишина, настолько всепоглощающая, что звук шагов казался громким, а в ушах был слышен ход собственной крови в жилах.

— Я не развожу панику, нет, — начал Филин, оглядываясь, — но как долго нам блуждать?

— Недолго, — коротко ответил Дбалин. — Коли не потеряемся.

— Говори прямо, я ж вижу, что хочешь поумничать.

— Не буду отрицать. Кхазадум — город небольшой, построенный на развалинах эльфийской гробницы, в которую, традиционно, вёл один единственный тоннель. У всех подобных гробниц такая структура, если я не ошибаюсь. Так ведь, Амарилль?

— Да. С одним входом, что в то же время и выход, легче воришек отлавливать.

— А среди вас их каждый второй, ага, — раздражённо закончил Филин. — Вот только мне это ни о чём не говорит.

— Гномы, — спокойно продолжил Дбалин, — расширили сеть туннелей, выкопали огромные шахты и залы, объединили их с пещерами Очаровательной горы. Образно выражаясь, они превратили один туннель в ветвистые корни. Но если идти по главному корню, не сворачивать, то потеряться возможности у нас не будет.

— Там — чей-то скелет, — неожиданно сказал Бай, заметивший кости ещё издалека, различивший череп под непонятным пологом.

Пологом оказался ковёр из плотного пористого мха, бледного, можно сказать, бесцветного. Его нити цеплялись за стену и уходили к потолку. Дбалин чуть ли не припал к находке.

— Какой интересный экземпляр!

— Гном? — спросила Амарилль.

— Что? А, ты об этом? Да, это гном. Видно по укороченным бедренным костям и бочкообразной грудной клетке. Полагаю, скелетов мы встретим много. Судя по текстам, побег из города дался гномьему народу с трудом.

— Есть что ценное?

— Мох! Направь-ка свет сюда, будь добра. Не помню название вида, но точно семейство schistostegaceae. Казалось бы, что низшая форма жизни, однако принюхайтесь, господа. Ну же.

— Пахнет дерьмом, — отметил Филин.

— Дестриэ только что облегчился, — тихо проговорил Бай.

— Пахнет свежестью! Sancta simplicitas, святая простота! Только благодаря ему мы сейчас дышим. Я знал, что удастся найти его. Этот с виду ничтожный мох продуцирует кислород, выживая на одном лишь углекислом газе, честном слове, ну, и собственных отмерших побегах. Волшебная находка!

— Он повсюду, — сказал Бай. — В углах, над головой. Повсюду его нити, точки.

— Споры, — поправил Дбалин. — Да, повсюду. Тело гнома привлекло колонии мха, но так-то он повсюду. И, поверьте, господа, это не последний обитатель пещер, который встретится нам на пути. Как мало мы знаем о морских глубинах, так мало мы знаем и о глубинах подземных. Ах! Идёмте же познавать этот новый мир! Хотя нет, постойте, я соберу образцы.

— По мне, — настороженно шепнул Филин, — это дурманящий мох. Ты какой-то слишком радостный.

— Он не токсичен, а вот его светящийся подвид — токсичен. Его мы тоже, надеюсь, увидим.

— Увидеть-то увидим, но давай без сбора образцов?

Двинулись дальше. Ведя Дестриэ, Бай всё время оглядывался, всматривался в стены, потолок. Он замечал шевеление, а приглядевшись, смог различить насекомых, что лениво шевелили крупными крыльями. Да и сами стянутые хитином тела казались непривычно большими. Длинный сегментированный червяк, почувствовав приближение, зарылся в камень, словно в мягкий песок, оставив на поверхности едва различимый шарик правильной формы. Бай сжал кулаки, когда проходил в том месте. Шарик радужно, но слабо поблёскивал.

Тоннель расширялся, вместе с тем стены теряли неестественную гладкость, приобретая вид самого что ни на есть естественного известняка — воплощения шероховатой неровности, к тому же сверху торчащей иглами-сталактитами, которые прикрывал ковёр бесцветного мха. Воздух становился спёртым, влажным, пахнущий мокрой тряпкой и тиной. Послышался всплеск воды.

Первым, конечно же, причину всплесков увидел Бай, а вот среагировал первым Филин:

— Рыба! Мать вашу, пещерная рыба в пещерном водоёме!

Голос эхом разнёсся по залу, обширному настолько, что нельзя было увидеть его стен. Рыба — размеров вполне богатырских — плескалась во влажной тьме, буквально разлитой ртути, в которой отражался свет магического нимба. По дрожащей глади скользили похожие на водомерок, вот только раза в три их больше насекомые. Филин присел у каменного бортика бассейна, нагнулся и молниеносным движением выхватил за хвост рыбину — жирнющего сома. Кинул к ногам эльфийки.

— Это мне подарок?

— Нам жратва.

— Поймай-ка ещё то прелестное насекомое, — попросил Дбалин.

— Если оно откусит мне палец…

— Скорее рыба откусит, чем gerridae — они таким не занимаются. Просто держи крепче, вот и всё.

Амарилль тем временем успела рассмотреть задыхающуюся кислородом рыбу-переростка, что безнадёжно билась на известняке.

— Чёрт. У неё нет глаз.

— Это пещерная особь, Амарилль, ей глаза и не нужны. — Дбалин принял помятую крупную водомерку из рук Филина, жадно рассматривая тонкие конечности. — Какое прелестное создание. У его наземного собрата почти невозможно разглядеть мельчайшие волоски на ножках, но у этого — вполне. Они не могут промокнуть, с их помощью водомерка и держится на воде.

— Боже, — выдохнула эльфийка, — у рыбины зубища будто у тигра.

— Надо же как-то съедать этих малышек, — ответил Дбалин, не давая водомерке возможности сбежать. — А им, в свою очередь, надо как-то съедать жучков, наподобие тли, ногохвосток. Если приглядитесь, сможете увидеть их тельца на влажном камне. К тому же они в разы, в разы больше обычных. Все создания здесь в разы больше обычных.

— А есть, — нерешительно спросил Бай, вспоминая червя, — те, что крупнее меня?

— Да, — спокойно, даже как-то равнодушно ответил Дбалин. — Таков уж пещерный гигантизм. Ты сам его дитя, Бай, все тролли вышли из пещер. И ваш народ, поверь, не самый крупный из здешних обитателей.

— Братишка?.. — Филин медленно отошёл от водоёма, в глубине которого как будто бы привиделось шевеление.

— Но волноваться не стоит. — Дбалин опустил водомерку на острый бортик известнякового бассейна, недалеко от воды. — Они не будут нас тревожить, если мы не будем тревожить их. Идём?

Перед тем, как продолжить путь, Филин вернул рыбу в воды ртутного цвета.

Тоннель больше не расширялся, зато начал вплетаться в сеть ходов, явно сделанных вручную — укреплённых подгнивающими деревянными