стабильность неравенства трудовых доходов в течение последнего столетия. Если выйти за рамки денежного измерения трудовых доходов и рассмотреть изменения в статусе работников, стабильность занятости, социальные и профсоюзные права, и особенно доступ к фундаментальным благам, таким как здравоохранение, обучение и пенсии, мы обнаружим, что неравенство в отношении труда - особенно между различными классами работников - значительно уменьшилось в течение двадцатого века (я еще вернусь к этому). Тем не менее, со строгой денежной точки зрения, которая имеет определенное значение для определения условий жизни и властных отношений между людьми, неравенство трудовых доходов оставалось довольно стабильным, и только деконцентрация богатства и получаемых от него доходов привела к повторному уменьшению общего неравенства доходов. Имеющиеся данные по другим европейским странам приводят к аналогичным выводам.

Разложение упадка частной собственности (1914-1950)

Давайте теперь попытаемся понять механизмы, ответственные за эти изменения, особенно за исчезновение европейских обществ собственности. Помимо деконцентрации богатства, которая растянулась на большую часть двадцатого века (с 1914 по 1970-е годы), важно отметить, что самым внезапным и поразительным явлением стал резкий обвал общей стоимости частной собственности (относительно национального дохода), который произошел довольно быстро между 1914 и 1945-1950 годами.

В конце девятнадцатого и начале двадцатого веков частный капитал процветал. Рыночная стоимость всей недвижимости, профессиональных и финансовых активов (за вычетом долгов), которыми владели частные собственники, колебалась между семью и восемью годами национального дохода во Франции и Великобритании и примерно шестью годами в Германии (рис. 10.8). Эти суммы включали активы, хранящиеся за границей в колониях и других странах. Belle Époque (1880-1914 гг.) стала высшей точкой международных инвестиций, которые накануне Первой мировой войны превысили эквивалент годового национального дохода для Франции и почти двухлетнего национального дохода для Великобритании, по сравнению с менее чем полугодом для Германии - все еще довольно много в сравнительно-историческом плане, но не так уж много по современным европейским нормам.

Обратите внимание, что разница между внушительными международными инвестициями граждан двух великих колониальных держав, Франции и Великобритании, и более ограниченными иностранными владениями Германии примерно равна разнице в общем богатстве, что иллюстрирует важность связи между собственничеством, колониализмом и, в более широком смысле, интернационализацией экономических и имущественных отношений. Помимо иностранных активов, частная собственность в то время распадается на две половины примерно сопоставимого размера: с одной стороны, сельскохозяйственные угодья и жилая недвижимость (причем доля сельскохозяйственных угодий со временем значительно сократилась), а с другой - профессиональная собственность (фабрики, склады и т.д.) и финансовые активы (акции, частные и государственные облигации, инвестиции всех видов).

РИС. 10.8. Частная собственность в Европе, 1870-2020 гг.

 

Интерпретация: Рыночная стоимость частной собственности (недвижимость, профессиональные и финансовые активы, за вычетом долгов) была близка к шести-восьми годам национального дохода в Западной Европе с 1870 по 1914 год, затем рухнула в период 1914-1950 годов и стабилизировалась на уровне двух-трех лет национального дохода в 1950-1970 годах, затем снова выросла до пяти-шести лет в 2000-2010 годах. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

С самого начала следует уточнить, что этот показатель - отношение рыночной стоимости частной собственности к национальному доходу - ничего не говорит нам о неравенстве богатства. Тем не менее, он полезен для сравнения общей значимости частной собственности и отношений собственности в различных обществах во времени и пространстве. Конечно, высокое соотношение богатства и дохода может указывать на то, что в прошлом были сделаны крупные инвестиции в накопление производственного капитала: расчистка и улучшение земель, строительство домов, зданий и фабрик, накопление машин и оборудования. На практике высокий коэффициент может также свидетельствовать о масштабах возможностей для присвоения богатства, которые существующий правовой и политический режим предоставляет владельцам частной собственности: колониальных богатств, природных ресурсов, патентов и интеллектуальной собственности. Рыночная стоимость собственности отражает ожидаемые будущие доходы и прибыли всех видов. Для данной единицы производственного капитала ценность ее как собственности определяется прочностью прав, гарантированных ее владельцам политической системой, а также верой в то, что эти права будут соблюдаться в будущем. В любом случае, этот показатель в определенной степени измеряет влияние частной собственности в данном обществе: низкий коэффициент богатства-дохода означает, что в принципе нескольких лет накоплений должно быть достаточно, чтобы догнать нынешних владельцев собственности (или, во всяком случае, достичь среднего уровня богатства). Напротив, высокий коэффициент свидетельствует о том, что пропасть между собственниками и несобственниками труднее преодолеть.

В данном случае поразительно отметить, что высокий уровень богатства, наблюдаемый в обществах собственников Belle Époque (1880-1914), в первом приближении соответствует всему периоду 1700-1914. В конце XVII - начале XVIII веков, особенно в Великобритании и Франции, Уильям Петти, Грегори Кинг, Себастьян Ле Престр де Вобан и Пьер Ле Пезан, сьер де Буагильбер провели многочисленные оценки общей стоимости собственности; позднее они были уточнены во время Французской революции (в частности, Антуаном Лавуазье), а затем, на протяжении XIX века, многочисленными авторами (включая Патрика Колкхуна, Роберта Гиффена, Альфреда де Фовиля и Уильяма Колсона). Если мы сравним и сопоставим все эти источники, то обнаружим, что общая стоимость частной собственности, как правило, составляла от шести до восьми лет национального дохода на протяжении XVIII и XIX веков, что чрезвычайно много по сравнению с более поздними периодами. Состав собственности полностью изменился за этот период (по мере того, как значение сельскохозяйственных угодий снижалось, а значение промышленных и международных активов возрастало), но владельцы собственности продолжали процветать без перерыва. Романы Джейн Остин и Оноре де Бальзака, действие которых происходит в период 1790-1830 годов, в совершенстве иллюстрируют пластичность собственности. Не имело значения, состояло ли состояние из земельных владений, иностранных активов или государственных облигаций, при условии, что оно было достаточно прочным и приносило ожидаемый доход и социальную жизнь, которая сопутствовала ему. Почти век спустя, в 1913 году, когда Марсель Пруст опубликовал роман "Путь Свана", собственность снова изменила свой облик, но оставалась такой же нерушимой, независимо от того, принимала ли она форму портфеля финансовых активов или Гранд-отеля Кабур, где романист любил проводить лето.

Однако все это очень быстро изменилось. Общая стоимость частной собственности буквально рухнула во время Первой мировой войны и в начале 1920-х годов, затем немного восстановилась в конце десятилетия и снова рухнула во время Великой депрессии, Второй мировой войны и в ближайшие послевоенные годы, до такой степени, что в 1950 году во Франции и Германии частная собственность составляла эквивалент всего двух лет национального дохода. В Великобритании падение было чуть менее выраженным, но все равно драматичным: стоимость британской частной собственности в 1950-х годах составляла