— У меня была бурная ночь. Ты даже представить не можешь.

Темпл стала оглядываться по сторонам, на светло-желтое здание станции, на мужчин в комбинезонах, медленно жующих, не сводя с нее глаз, на путь, вслед удаляющемуся поезду, на четыре выхлопа пара, почти рассеявшихся, когда донесся гудок.

— Грязная свинья, — повторила она. — В таком виде нельзя никуда ехать. Даже не переоделся.

Возле машины Темпл остановилась снова. — Что у тебя на заднем сиденье?

— Мой погребец, — ответил Гоуэн. — Садись.

Темпл посмотрела на него, губы ее были ярко накрашены, глаза под шляпкой без полей — холодны, недоверчивы, из-под шляпки выбивались рыжие кудряшки. Оглянулась на станционное здание, в свете раннего утра неприветливое, уродливое.

— Поехали отсюда.

Гоуэн завел мотор и развернулся.

— Отвези меня обратно в Оксфорд, — сказала Темпл и снова оглянулась. Здание теперь находилось в тени высокой рваной тучи. — Обратно в Оксфорд.

В два часа пополудни Гоуэн, не сбавляя скорости, свернул с шоссе, окаймленного высокими, глухо шумящими соснами, на узкую дорогу, ведущую по ложбине с размытыми склонами в низину, к эвкалиптам и кипарисам. Под смокингом теперь у него была дешевая синяя рубашка. Глаза его налились кровью и заплыли, щеки покрылись синеватой щетиной, и, глядя на него, напрягаясь и вжимаясь в сиденье, когда машину подбрасывало и раскачивало на ухабах, Темпл думала. Борода у него отросла после того, как мы выехали из Дамфриза. Он пил снадобье для волос. Купил в Дамфризе бутылку снадобья и выпил.

Ощутив ее взгляд, Гоуэн повернулся к ней.

— Перестань злиться. Заеду к Гудвину, возьму у него бутылку. Это займет не больше минуты. От силы десять. Я сказал, что привезу тебя в Старквилл до прихода поезда, и привезу. Не веришь?

Темпл не ответила, думая о том, что убранный флажками поезд уже в Старквилле; о пестрых трибунах стадиона; ей представлялся оркестр, яркий блеск зияющих труб; зеленое поле, усеянное игроками, напрягшимися перед рывком, издающими короткие резкие крики, словно болотные птицы, потревоженные аллигатором и не понимающие, откуда грозит опасность, неподвижно парящие, ободряющие друг друга ничего не означающими криками, протяжными, тревожными, печальными.

— Хочешь провести меня своим невинным видом? Думаешь, я зря провел эту ночь с твоими кавалерами из парикмахерской? Не воображай, что я поил их за свои деньги просто из щедрости. Ты очень порядочная, не так ли? Думаешь, всю неделю можно любезничать с каждым расфранченным болваном, у которого есть «форд», а в субботу обвести меня вокруг пальца, так ведь? Думаешь, я не видел твоего имени, написанного на стене уборной? Не веришь?

Темпл молчала, напрягаясь, когда машину на большой скорости заносило то вправо, то влево. Гоуэн упорно глядел на нее, не прилагая ни малейших усилий, чтобы машина шла ровно.

— Черт возьми, хотел бы я видеть женщину, которая сможет…

Темпл заметила дерево, преграждающее дорогу, но снова лишь напряглась. Это казалось ей логическим и роковым завершением той цепи обстоятельств, в которые она оказалась вовлечена. Она сидела, строго и спокойно глядя на Гоуэна, очевидно, не видящего дороги и едущего прямо на дерево со скоростью двадцать миль в час. Машина ударилась, отскочила назад, потом вновь налетела на ствол и опрокинулась набок.

Темпл почувствовала, что летит по воздуху, ощутила тупой удар в плечо и заметила двух мужчин, выглядывающих из зарослей тростника на обочине. Голова у нее кружилась, она с трудом поднялась и увидела, что оба выходят на дорогу, один в тесном черном костюме и соломенной шляпе, с дымящейся сигаретой, другой — без головного убора, в комбинезоне, с дробовиком в руке, его бородатое лицо застыло в тупом изумлении. Кости ее словно бы растаяли на бегу, и она упала ничком, все еще продолжая бежать.

Не останавливаясь, Темпл перевернулась и села, рот ее был раскрыт в беззвучном крике, дыхание перехватило. Человек в комбинезоне продолжал смотреть на нее, его рот, окруженный мягкой короткой бородкой, был разинут в простодушном удивлении. Другой, встопорщив тесный пиджак на плечах, нагнулся к лежащей машине. И мотор заглох, однако поднятое переднее колесо продолжало бесцельно вращаться, все медленней и медленней.

V

Человек в комбинезоне был не только без головного убора, но и без обуви. Он шел впереди, дробовик раскачивался в его руке, косолапые ступни без усилий отрывались от песка, в котором Темпл при каждом шаге увязала почти по щиколотку. Время от времени он поглядывал через плечо на окровавленное лицо и одежду Гоуэна, на Темпл, идущую с трудом, пошатываясь на высоких каблуках.

— Тяжело идти, да? — спросил он. — Если скинуть эти туфли с каблуками, будет легче.

— Правда? — сказала Темпл, остановилась, ухватилась за Гоуэна и разулась. Босоногий наблюдал за ней, поглядывая на туфли-лодочки.

— Черт, да я не смогу всунуть даже два пальца в такую штуку. — сказал он. — Можно поглядеть?

Темпл протянула ему одну из туфель. Босоногий неторопливо повертел ее.

— Надо же, — сказал он и снова глянул на Темпл светлыми пустыми глазами. Его буйные волосы, совсем белые на темени, темнели на затылке и возле ушей беспорядочными завитками. — А деваха рослая. Ноги вот тощие. Сколько она весит?

Темпл протянула руку. Босоногий неторопливо вернул ей туфлю, глядя на нее, на живот и бедра.

— Он еще не сделал тебе брюха, а?

— Пошли, — сказал Гоуэн, — нечего терять время… Нам нужно найти машину и вернуться к вечеру в Джефферсон.

Когда песок кончился, Темпл села и обулась. Заметив, что босоногий глядит на ее обнажившуюся выше колена ногу, одернула юбку и торопливо поднялась.

— Ну, — сказала она, — пошли дальше. Вы знаете дорогу?

Показался дом, окруженный темными кедрами. Сквозь них виднелся залитый солнцем яблоневый сад. Дом стоял на запущенной лужайке в окружении заброшенного сада и развалившихся построек. Но нигде не было видно ни плуга, ни других орудий, ни обработанных, засеянных полей — лишь угрюмые обшарпанные развалины в темной роще, уныло шелестящей под ветром. Темпл остановилась.

— Я не хочу идти туда, — заявила она. — Сходите, раздобудьте машину, обратилась она к босоногому. — Мы подождем здесь.

— Он велел, чтобы вы шли в дом, — ответил тот.

— Кто? — сказала Темпл. — Этот черный человек вздумал указывать мне, что делать?

— Пойдем, чего там, — сказал Гоуэн. — Повидаем Гудвина и найдем машину. Уже поздновато. Миссис Гудвин дома, так ведь?

— Должно быть, — ответил босоногий.

— Идем, — сказал Гоуэн. Они подошли к крыльцу. Босоногий поднялся по ступенькам и поставил дробовик прямо за дверь.

— Здесь она где-нибудь, — сказал он. Снова взглянул на Темпл. — А жене вашей беспокоиться нечего. Ли, наверно, подбросит вас до города.

Темпл посмотрела на него. Они