календаре как первого праздника церковного года, но и на его богословское значение: «Служа пределом закону и прообразованиям, он вместе служит дверью к благодати и истине». В то же время этот праздник «может еще назваться средним и последним. Его начало — окончание закона; средина — соединение крайних точек, конец — откровение истины». Праздник знаменует собой окончание эры Ветхого Завета и начало эры Нового Завета: «Здесь конец [закону], потому что Законодатель, совершив все, изменил письмена на дух, возглавив всё в Себе и оживив закон благодатью: благодать приняла закон под свое владычество, а закон подчинился благодати, так что свойства закона и благодати не потерпели взаимного смешения». Праздник, следовательно, имеет ярко выраженное христологическое измерение: «Вот и истощенная природа, Бог и человек, и обожение воспринятого»[1106].

Столь сложная богословская конструкция в самом начале проповеди призвана настроить слушателя на осмысление тайны Боговоплощения. Слова об «истощенной природе» (ἡ κενοθεῖσα φύσις) отражают христологическую концепцию, восходящую к словам апостола Павла о том, что Христос, будучи равным Богу, «уничижил Себя Самого (ἑαυτὸν ἐκένωσεν), приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7–8). Для Бога воплощение — это кенозис, умаление, или «истощение» Собственной природы ради «обожения» того, что воспринято, то есть природы человеческой.

Противопоставление закона и благодати, опять же, восходит к Павлу. В Послании к Римлянам он говорит: «Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью» (Рим. 6:14). Закон в словаре апостола Павла указывает на всю совокупность ветхозаветных установлений, на смену которым в Новом Завете приходит благодать — благоволение Божие к тем, кто уверовал во Христа и надеется спастись не через исполнение ветхозаветных предписаний, а через Его страдания и смерть.

Слова «возглавив (ἀνακεφαλαιώσας) всё в Себе» являются реминисценцией богословской концепции рекапитуляции (лат. recapitulatio, греч. ἀνακεφαλαίωσις — «возглавление», «переоглавление»), восходящей к святому Иринею Лионскому. Согласно этой концепции, Христос совершил переоглавление истории Адама, то есть перечисление глав этой истории в обратном порядке: то, что потерял Адам через непослушание, Христос приобрел через послушание Богу, за каждый долг Адама расплатившись Своими страданиями.

Эта христологическая концепция доминирует в проповеди, и автор вновь и вновь к ней возвращается:

Ныне Создателю всего устроился созданный храм; и творение уготовляется в новое божественное жилище Творцу. Ныне изгнанная из страны блаженства природа наша принимает начало обожения и персть стремится вознестись к высочайшей славе. Ныне Адам приносит от нас и за нас начатки Богу, достойнейший Плод человечества — Марию, в Которой делается Хлебом для восстановления [человеческого] рода[1107].

Смысл сказанного заключается в том, что благодаря Боговоплощению человеческая природа, изгнанная из рая, начинает свой путь к возвращению в рай и обожению. Дева Мария представлена как приношение Богу от человеческого рода. Она становится храмом Божества, но вместе с Ней таким храмом становится и вся человеческая природа. В Ее чреве воплотившийся Бог делается Хлебом, сшедшим с небес (Ин. 6:41, 51, 58), необходимым для того, чтобы спасти людей. Не будем забывать, что проповедь предназначена для произнесения за Божественной литургией: отсюда ее евхаристический подтекст.

Рождество Пресвятой Богородицы. Фреска. XIII в. Монастырь Панагии Олимпиотиссы, Элассоне, Греция

Проповедник далее обращается к истории первых людей, рассказывает об их грехопадении и его последствиях. В результате грехопадения люди «стали предпочитать землю небу, так что не оставалось никакой надежды ко спасению, кроме высшей помощи. Ни естественный, ни писаный закон, ни пламенные примирительные вещания пророков не сильны были уврачевать болезнь. Никто не знал, как исправить природу человеческую…» И тогда Бог благоволил «открыть нам другой стройный и созданный заново мир… даровав нам дивную, свободную и совершенно бесстрастную жизнь через воссоздание наше в Крещении божественного рождения». Но это благо Бог не мог передать людям, если бы «не явился нам во плоти, не подвергся законам природы и не благоволил пожить с нами образом ведомым Ему». А это, в свою очередь, не могло произойти, «если бы прежде не послужила таинству чистая и неприкосновенная Дева, Которая вместила Невместимого, по закону, превышающему законы естества»[1108].

О Святой Деве преподобный Андрей говорит очень возвышенно, воспроизводя традиционное учение о Ее приснодевстве и о том, что рождение от Нее Сына было безболезненным. При этом, продолжая развивать тему рекапитуляции, он говорит о Марии как Новой Еве:

Она есть Богородица Мария, богопрославленная, из утробы Которой вышел с плотью Сверхбожественный и Которую Сам Он сделал чудным для Себя храмом. Она зачала бессеменно и родила нетленно, потому что Он был Бог, хотя и родился плотски, без смешения и болезней. Эта Матерь, поистине, избежала свойственного матерям и дивно питала молоком Сына, рожденного без мужа. Дева, родив бессеменно зачатого, пребыла чистой Девой, сохранив невредимыми признаки девства. Итак, воистину Она именуется Богородицей; девство Ее чтится и рождение ублажается. Бог, соединяясь с человеками и являясь во плоти, дарует Ей собственную славу. Женское естество вдруг освобождается от первоначальной клятвы, и как первое ввело грех, так первое же начинает спасение[1109].

Здесь проповедник подходит к кульминационному пункту и говорит о рождении Христа от Девы как втором сотворении человека:

Искупитель рода [человеческаго], как я сказал, восхотел устроить новое рождение и воссоздание [человека]: подобно тому, как при первом сотворении, взяв персть из девственной и чистой земли, образовал первого Адама, так и теперь, устраивая Свое воплощение на земле — так сказать вместо персти — избирает из всего творения эту чистую и пренепорочную Деву и, воссоздавая человечество в избранной из среды человеков, Творец Адама делается Новым Адамом, чтобы спасти древнего[1110].

Следующая часть проповеди представляет собой пересказ истории рождения Девы Марии от Иоакима и Анны: проповедник опускает многие детали этой истории, изложенной в «Протоевангелии Иакова», и очерчивает лишь основной ее контур. Затем он приводит несколько цитат из псалмов, которые толкует как предсказание о рождении Христа от Девы. И завершает проповедь призывом к каждому из слушателей принести «достойный дар настоящему торжеству: отцы — благоденствие рода; матери — благочадие; неплодные — неплодство греха; девы — сугубое целомудрие, то есть души и тела; состоящие в браке — похвальное воздержание»[1111].

Второе Слово на Рождество Богородицы задумано как смысловое продолжение первого, но посвящено почти целиком теме происхождения Иисуса Христа из рода Давида. Слово содержит обширный экскурс в ветхозаветную историю