— Ты лучшее, что со мной случалось!

— Мррр…

— Я тебя обожаю, на полном серьезе. Ты прекрасен!

— Мау…

— Ты просто прелесть, Карус!

Кот остается котом, даже если это гигантский манул. Карус был бы куда больше рад, если бы я не признавал ему в любви, а чесал морду или за ушами, но увы, мои руки были заняты. Приходилось ограничиваться словами. Занят я, впрочем, был тем, что отстреливался от двух или трех десятков разумных в глухих плащах и шляпах, залегших в высокой зеленой траве в полукилометре от меня. Вообще, учитывая обстоятельства того, как я обнаружил эту засаду, обожать и ценить нужно было собственные глаза, но на мой вкус, это попахивало извращением.

Все случилось самым банальным образом — весьма познавательные посиделки у большого и дружного орочьего семейства прямо над одним из самых опасных монстров Кендры, представляющим из себя буквально живой катаклизм, а затем возврат домой, в город, со срочными вестями для Ахиола. Но вот кто-то весьма недружелюбный и очень ресурсоемкий смог убедить несколько десятков желтоглазых устроить на меня днем засаду. Кем-то иным эти ухари, закутанные в жесткую кожу по самые ноздри, быть не могли.

Еще паре счастливчиков повезло попасть в Каруса, от чего кот недовольно заворочался. Взрыв шерсть на его спине, я аккуратно навел прицел винтовки, высматривая среди зеленеющей травы очередную шляпу, кажущуюся черной под светом солнца. Сухо стрекотнула короткая очередь, сыграв с хозяином злую шутку — я смог заметить вспышки из ствола, а затем и выстрелить точно туда, откуда бил автомат. Трава прекращает шевелиться, а я начинаю гадать, попал или нет.

— Карус, как ты думаешь, а почему они к нам не ползут? Ведь мажут просто потрясающе!

— Мау, — коротко ответил кот, весьма недовольный времяпрепровождением. Его не волновали пули, а вот солнце было совсем другим делом. Шкрасс, умеющий как-то преобразовывать тепло на бегу, не умел это делать в спокойном состоянии, от чего нагревался и нервничал. Я брал с него пример, боясь случайной пули между глаз. Если бы засадники, как все нормальные разумные, пошли бы на штурм или стали бы отступать, то всем было бы легче. Однако, вот уже полчаса длилась вялая перестрелка, в которой я медленно и уверенно одерживал верх.

Выстрел. Перезарядиться. Вновь оглядывать окрестности, в ожидании, где покажется вспышка, либо часть кожи, в которую закутаны эти упыри. Уши чутко ловят ветер, но я не могу услышать никаких звуков, присущих разумным существам с огнестрелом. Хорошо помнится изначальный град выстрелов, произошедший чуть ли не залпом после того, как я снес первого из замеченных мной противников. Как я понял, что это противник? Желтоглазый лежал четко в моем направлении с выдвинутым вперед стволом. Просто я увидел их раньше.

Тем не менее, несмотря на заканчивающиеся патроны для винтовки, я был очень рад такому времяпрепровождению. Оно меня отлично отвлекало от мысли, что я переспал с частично очеловеченным сознанием колоссального ихорника в его собственном мозгу, связанном заклинаниями и ритуалами целого клана орков-шаманов. Многократно переспал, причем.

Бог-Машина, роди меня обратно. За что мне это всё?!

Во времена Полета Драконов это было щупальце, отрезанное закрывшимся порталом. Оно, как и все другие куски подобных монстров, довольно быстро превратилось в матку, порождающую мелких ихорных тварей, но не до конца. Основатели, взяв округу под контроль, обнаружили в теле матки некий орган, напоминающий дополнительный мозг, больше всего похожий на утолщение спинного мозга у человека. Клан орков-шаманов Галатури смог найти ключик к спящему зародышевому сознанию монстра. Только вот оно оказалось чистым и практически незадействованным. С тех пор они взращивали как свое знание о матке, так и пробудившееся в ней сознание, в надежде, что рано или поздно воспитанный с их помощью разум даст ответы о происхождении этих чудовищ.

Выстрел. Дернуть затвор. Вложить патрон. Закрыть затвор. Вновь ждать, пока мои особые глаза вновь заметят неестественную черноту на безмятежном зеленом поле. Выстрелы теперь тоже летят в ответ редко. Все экономят патроны.

Орки… хорошие орки, натуральные. Ни малейших изменений и мутаций, в отличие от Тиррайнов. Зато их дом лишь выглядит раскоряченным приземистым дворцом. На самом деле, это огромный глухой бункер с узкими щелями воздухопроводов. Причина — Аркадия. Мозг колосса как компьютерный процессор «загружен» Купелью, но организм продолжает функционировать — чудовище впитывает в себя полезные вещества, кормится, и разумеется, порождает новых монстров. Матки единственные, кто могут воспроизводить созданий, несущих в себе ихор. Кроме Аркадии их на планете всего три или четыре. Если их убить, то всё — Должники больше не понадобятся. А пока то тут, то там из песка и земли вырывается новая тварюшка, убегая, уползая или улетая по своим делам.

Контролировать этот процесс Галатури не могут. Их всего три десятка. Это семейство Основателей чаще всего теряет своих членов именно из-за порождений Аркадии. Проблемы можно было избежать, живи рядом с ними кид, но…

«Духи не любят Должников»

Да меня, как понимаю, вообще любят лишь заводчицы коз, поехавшие головой малолетки и древние космические монстры!

Прозвучал одинокий выстрел. А затем…

Из травы вырос черный силуэт, вставший во весь рост. Я тут же азартно прицелился, радуясь, что предпоследний патрон точно попадет в цель.

Рядом встал второй.

…третий.

…четвертый!

Они вставали и вставали, пока я холодеющими губами не прошептал цифру «восемнадцать».

А затем ринулись на меня. Быстро, уверенно, скупо размахивая руками при каждом шаге-прыжке.

— Сношала жаба гадюку! — вырвалось у меня ругательство, которое я раньше применял лишь в самых жутких случаях в жизни. Да еще и не в этой, а когда годовой баланс показывал шестизначную недостачу с третьей сверки. Черт возьми, мысль сесть на кота и ускакать, бывшая у меня в начале, была не так уж и плоха!

— Карус, родной, вывози! — взлетел я в седло, тут же вжимаясь в кошачью шерсть и любовно пинай шкрасса ногами.

— Мрр, — невнятно ответил мне перегревшийся кот, с трудом пытаясь встать на лапы. Получалось у него это отвратительно — встав, манул тут же грохнулся на брюхо, сбрасывая меня с седла. Упав, Карус тяжело вздохнул, заваливаясь на бок и закатывая глаза. Его пасть раскрылась, демонстрируя безвольно свисающий язык.

И вот тут меня переклинило, как никогда раньше. Заорав нечто безумное и злое, я вытянул из подмышек пистолеты, а потом пошел навстречу бегущим ко мне фигурам.

А затем побежал.

Никогда не был романтичным, чувствительным и добродушным, а уж по человеколюбию так вообще был позади планеты всей. Тут, на Кендре, я озлобился еще сильнее —