— Нет-нет-нет, — девушка тут же быстро замотала головой, — Нельзя! Мне доверились! Мои друзья! Друзья! Не ты!

— Никто тебе не доверился, милая, — устало выдохнул я, давя бычок о теплую жирную землю — Просто сделали вид. На этом острове ты можешь оказаться где угодно в мгновение ока, подслушать разговоры… а потом рассказать. Кому-нибудь не тому. Например, мне или братьям Трайкерам. Если здесь все друзья, то зачем нужны тайны, секреты, заговоры… а?

Она лишь всхлипнула, пряча лицо в ладонях, а я не стал давить дальше. Просто сидел, лениво щурясь на солнце. Трава, земля, воздух, сигареты, даже мое старое тело с одеждой на нем, всё вокруг было Аркадией. Это следовало как-то устаканить в голове. Монстр, ребенок, суперкомпьютер, пленный титан и вездесущий ребенок. С здоровенными сиськами и похотливый, но в остальном…

— Они появятся, — наконец, прошептала она, — Нужно лишь подождать…

— Никто не придёт, — покачал головой я, описывая указательным пальцем круг: — Пойми, милая, этот мир, он… награда за хорошую работу. Жизнь здесь — это поощрение, выдаваемое властью, известной тебе, как Основатели и Ахиол. Они хотят знать, что задумали те, кого ты называешь друзьями.

— Зачем??

— Потому что это может навредить Хайкорту, — объяснил я ей как маленькой. — Мы не можем игнорировать такую угрозу.

— Придумай что-нибудь! — внезапно кинулась она мне на грудь. — Ну пожалуйста! Ты же не плохой, я тебя чувствую! Не понимаю как, но чувствую! Утром тебя здесь не было, но я знала, что ты где-то неподалеку! Помоги мне, а не Ахиолу! Помоги нам!

Такое признание пустило мне кучу морозных букашек на спину. Так вот почему она на меня накидывается. Монстр чует частицу монстра. Мою измененную Механиком энергетику, ауру савэджа! Она ощущала меня в реальности у Галатури!

— Я не буду помогать тем, кто хочет навредить Хайкорту! — жестко ответил я, отстраняя девушку, — Этого не будет.

— А если я скажу, что они никому не хотели навредить?!

— Докажи.

— Не могу!!!

Это длилось несколько часов. Аркадия с непробиваемой наивностью боролась за интересы обманувших её придурков, а я с тоской внутри старался как можно мягче убедить её в том, что выбора у девушки фактически нет. По сути, создательница и хранительница этого мира была совершенно ни в чем не виновата, кроме того, что ей задурили голову. И ради чего? Именно чтобы она не проболталась. Вездесущая, но бесполезная. Но что значит, что они никому не хотели навредить?

Наконец, не выдержав, я сорвался, видя, что каким бы неприятным разговор не был, для брюнетки он куда предпочтительнее тишины.

— Хватит! — рыкнув, я поднялся с земли, — Довольно! Если ты сейчас ничего мне не скажешь, то я спрошу снова. Через неделю. У меня множество дел. Хайкорт в опасности.

— Неделю… как неделю? — ужаснулась девушка, — Здесь никого не будет целую неделю?!

— Дольше, много дольше, — сгустил краски я, не собираясь упоминать о том, что по истечению суток она заснет на весь месяц.

— Нет!

Услышав про месяц одиночества, она сломалась, срываясь в захлебывающуюся слезами истерику. Сидя на земле, раскачиваясь и плача, она выплевывала из себя слова и фразы, одну за другой. Я просто сидел и слушал, молча, не перебивая, не задавая уточняющих вопросов. В голове роились кусочки паззла, с щелканьем вставая на свои места. Он был далеко… очень далеко от того, чтобы показать целую картину, но теперь у меня была основа, фундамент.

«Кому выгодно?» — вопрос, который нужно задать, видя, как кто-то что-то делает. Выгода всегда определяет цель. Пусть даже не конечную, пусть промежуточную, но среди разумных эгоистичная выгода всегда будет одним из основополагающих факторов. Аркадия мне её показала, выгоду этих заговорщиков.

Они действительно не хотели ничего плохого. Городу, миру, Купели, Ахиолу, мне или хоть кому-либо. Они хотели лишь жить… в Купели. И только в ней.

Эти мечтатели появились давно. Ночные фермеры, грузчики, охранники из крепости, принимающей караваны. Те, кто по 12 часов в сутки должен был проводить на скучной и монотонной работе, изо дня в день, из года в год. Здесь, в Купели Жизни, они были самыми активными, самыми веселыми и зажигательными жителями. Придумывали игры, конкурсы, праздники, даже сочиняли традиции этого нового мира. Но, все что им оставалось — только мечтать. Пока на них не вышел Эскобар Мадре. Должник, чужак, убийца монстров и… такой же мечтатель, как и они.

Мадре проводил много времени с Аркадией. Я неверно оценил обстановку его любовно выстроенного дома, неверно понял его предназначение. Это было не логово одиночки, а любовное гнездышко для двоих. Его, кида-ловкача, и рыдающей напротив меня брюнетки. Мотивы Эскобара были чисты и прозрачны как слеза — он знал, что даже если выплатит Долг, то никогда не сможет жить нормальной жизнью. Его восприятие было слишком ускорено, единственным светлым будущим он видел Купель. Разумеется, точно в том же разрезе, что и «мечтатели». Кид был железно уверен, что никто не позволит ему безнаказанно прохлаждаться в тропическом раю столько, сколько он пожелает.

Они что-то придумали, Эскобар и «мечтатели». Над чем-то работали, но конкретикой Аркадия не владела совсем. Много лет они собирались в одном из домов Эйзервилля, о чем-то разговаривая. Потом… начался рост. «Мечтатели» рекрутировали новых членов своего закрытого сообщества, тихо, постепенно и аккуратно. Дом в городе оказался заброшен, зато брюнетка показала им уютную большую пещеру, обнаруженную много лет назад. Иногда жители Эйзервилля не видели «мечтателей» месяцами.

Как-то раз Эскобар явился домой счастливый. Он широко улыбался, крутил девушку в воздухе, целовал и обнимал, ничего не говоря. Лишь тогда, когда она, изнывая от любопытства, начала колотить его кулачками по груди, он признался, что пришёл навсегда.

Навсегда!

…но один. «Мечтатели» по-прежнему исчезали, уходя в реальность Хайкорта. Правда, теперь они это делали с надеждой в глазах.

Аркадия была счастлива, как никогда в жизни. Наконец-то появился кто-то кроме нее, кто может жить в этом мире! Её душа и сердце пели, радуясь единению с любимым, а будущее представлялось исключительно светлым. Мир, в котором никто от нее не уходит, мир вечный и светлый. Что может быть лучше?

Мадре пропал через две недели. Совсем. Не оставив записки, не попрощавшись, без малейших следов. Пропал в Эйзервилле, но не появился в Незервилле. Его искали, тайно и явно. Искали те власти, о которых упоминал я, искали «мечтатели», проводившие все время в своей пещере. Саму Аркадию в пещеру просили не приходить.

Она переживала, ждала и верила в Эскобара и своих друзей. А потом пропала Целестия — добрая, активная, веселая Целестия, одна