Беро отбросил суровость, с которой слушал до этой минуты. Возможно, не на такой ответ он надеялся, однако, похоже, слова Танкреда его не разочаровали. Старик заговорил куда более теплым тоном:

– В мои цели вовсе не входило пошатнуть вашу веру в себя, Танкред. Вы, как никто другой, обладаете способностью постоянно подвергать сомнению свои действия, опровергать собственные достижения. Именно это мне в вас и нравится, но это же делает вас крайне уязвимым. Арган сам выбрал свой образ жизни и, как следствие, свою смерть. Случай назначил вас на роль палача, устроив эту неожиданную встречу, но он сам своими поступками увлек себя на путь насилия и злонамеренности, который и привел его к трагическому концу.

Хотя Танкред не знал, почему старый солдат ощутил потребность прийти и высказать ему это именно сейчас, он не мог отрицать, что его слова принесли ему некоторое облегчение.

– К несчастью, – вздохнул Беро, – мне надо сообщить вам кое-что еще.

Вот и добрались до главного. Танкред напрягся.

– К моему величайшему сожалению, я должен предупредить вас, что Совет тамплиеров не окажет вам поддержки.

– Я почему-то не удивлен.

Танкред тут же пожалел о своем цинизме.

– Полагаю, вы поймете, что я не одобряю этого решения, – продолжал Беро, будто не расслышав. – Подобно вам, мне никогда особенно не нравилась политика, однако мы не можем делать вид, будто ее не существует.

И снова Танкред промолчал. Ему нечего было добавить.

– Для меня было важно лично предупредить вас об этом, так как вполне возможно, что в ближайшие часы вы ни в ком не найдете поддержки, даже моральной. – Беро сердечно пожал ему руку, что сильно тронуло Танкреда. – Я всего лишь старый человек, солдат, покинувший поля сражений и овеянный давней славой, до которой сейчас мало кому есть дело, но заклинаю вас поверить, что если бы сегодня я еще обладал какой-либо властью, то без колебаний употребил бы ее, чтобы помочь вам.

* * *

Покидая покои Петра Пустынника, Роберт де Монтгомери, герцог Нормандский, ликовал. Он получил то, чего желал: Совет крестоносцев будет созван на внеочередную дисциплинарную сессию для рассмотрения инцидента с Танкредом Тарентским. До начала заседания оставалось еще несколько часов, и Роберт твердо рассчитывал с пользой употребить время, чтобы превратить оплошность этой несносной шавки в такое головокружительное падение, от которого тот уже не оправится.

Когда в середине ночи его поднял звонок шефа полиции, он сначала долго поносил идиота, который имел наглость нарушить его сон. И осознал, что тот выслушал все оскорбления, пока он брал включенный мессенджер из рук лакея, чтобы ответить на вызов. Сообщение о смерти Аргана на несколько мгновений лишило его дара речи. Хоть он и не был по-настоящему привязан к своему помощнику – как, впрочем, и вообще ни к кому, чем отчасти гордился, – но ценил его сдержанность и способность выполнять самую грязную работу, не поведя и бровью. Потребуется время, чтобы найти ему замену.

Однако, мгновенно сообразив, какую выгоду можно извлечь из этого происшествия, он быстро овладел собой. Если ему удастся убедить Петра Пустынника, что, дабы не предавать делу слишком большой огласки, имеет смысл разобрать его со всея возможной быстротой и скрытностью на дисциплинарной сессии Совета, а не в суде, то в его руках окажется реальный шанс раз и навсегда уничтожить противника.

Прежде всего следовало приказать шефу полиции отпустить Танкреда Тарентского, иначе дело немедленно перейдет под судебную юрисдикцию. А Роберт прекрасно понимал, что с юридической точки зрения даже в военном суде лейтенант сможет доказать необходимость применения законной самообороны, а в силу его прошлых заслуг и вследствие репутации Аргана не исключен и оправдательный приговор. Только Совет крестоносцев мог отправить его под военный трибунал, где его сурово накажут, а на Совет имеются способы повлиять. Для этого достаточно, чтобы умеренные остались в меньшинстве.

Так что он без промедления отправился к своему лучшему другу Раймунду де Сен-Жилю, чтобы изложить ему свою стратегию.

Для начала следовало применить простой способ временного устранения одного из умеренных членов Совета: оказать давление на капитана корабля Гуго де Вермандуа. Роберт давно был в курсе его сексуальных наклонностей и уже много раз едва не воспользовался своим знанием в других делах. Теперь он похвалил себя за то, что был достаточно мудр, чтобы приберечь этот козырь до сегодняшнего дня. Говнюк просто скажется больным или подыщет бог знает какой предлог, чтобы не появиться на сегодняшнем заседании, под угрозой того, что в противном случае о его извращениях сообщат все средства массовой информации!

Таким образом, отдать свои голоса за Танкреда смогут только Годфруа Бульонский и Боэмунд Тарентский, а он сам, Раймунд де Сен-Жиль и Петр Пустынник проголосуют за предание его военному трибуналу, где на дебошира, без всякого сомнения, будет наложено суровое наказание. Вероятно, разжалование, лишение орденов и длительное заключение. Единственным неизвестным в этом уравнении оставался получивший назначение после смерти Адемара Монтейльского епископ монсеньор де Пон-дю-Руа, про действительные убеждения которого Роберт еще ничего не знал, как и про степень его независимости. Тем не менее простая арифметика оказывалась на его стороне, поскольку голос Петра Пустынника, как главы Совета, засчитывался за два. Так что даже в том маловероятном случае, если епископ де Пон-дю-Руа проголосует в пользу Танкреда, Совет крестоносцев его осудит.

Едва сдерживая радость и ощущая, как за спиной у него растут крылья, он скорее полетел, чем побежал, к графу Тулузскому. Внезапно его осенило новое прозрение. Решительно все сведения, которые он накапливал столько лет, сегодня должны послужить ему! Имелась еще одна особа, которую он может вызвать на сегодняшнюю дисциплинарную сессию и которая будет счастлива добить уже поверженного Танкреда Тарентского. Он немедленно с этой особой свяжется и пригласит принять участие в травле.

* * *

Мандраж.

Вот что я чувствовал в этот момент, готовясь хакнуть черную зону. Дикий мандраж.

С тех пор как тот лаборант из сектора L рассказал мне свою странную историю про секвенирование так называемой чистой ДНК, мне уже сто раз приходило в голову, как было бы интересно копнуть в этом направлении. Единственный след, которым я располагал, вел к заказчику загадочных клеток, который имел очень высокий уровень допуска. Что-то вроде номера ID, который ведет прямиком в черную зону Инфокосма.

Множество раз я уже был готов попытать счастья, но в последний момент сдавался, не решаясь на такой риск. Если пиратская программа, которую мне придется создать, чтобы проникнуть в сверхсекретные военные зоны, не сработает, как задумано, сам факт того, что я пересек их темную границу, включит сигнал тревоги, а тот не только заблокирует мое дальнейшее продвижение, но, главное, приведет в действие смертельные контрмеры: нейронный шок, направленный непосредственно в кору головного мозга оказавшегося вне закона пультовика (в данном случае меня), превратит его мозги в расползающееся желе. С военными секретами не шутят.