нулю»)[1145]. То, что Бухарин при устранении ультралевых в КПГ ни словом не обмолвился о том, что те на протяжении почти двух лет находились под защитой Сталина (который, в свою очередь, находился под прессингом Зиновьева), не могло не импонировать вождю, только набиравшему силу и влияние. Вероятно, именно этот эпизод привел его к мысли о том, что молодой и креативный Бухарин на посту руководителя Коминтерна будет работать более эффективно, чем пассивный и без меры амбициозный Зиновьев.

«Организационное закрепление» не заставило себя ждать. Несмотря на настойчивые вызовы в ИККИ, Рут Фишер вначале заявила о своем отказе ехать в Москву, где ее ждала почетная ссылка, которую уже отбывали Брандлер и Тальгеймер[1146], но потом все же приняла участие в совещании 12–14 августа, где была подвергнута форменному остракизму. Маслов и Фишер были выведены из состава Политбюро на пленуме ЦК КПГ 11 ноября 1925 года.

Страстью Н. И. Бухарина было рисование карикатур на своих соратников. Щадя их самолюбие, он нередко посылал вдогонку и шарж на самого себя

30 июня 1925

[РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 2. Д. 35. Л. 5]

5.3. Дуумвират

После поражения ленинградской оппозиции на Четырнадцатом съезде РКП(б) — ВКП(б) перед победителями встал вопрос о дальнейшей судьбе Зиновьева. Чтобы не посвящать иностранцев во внутренние коллизии, было решено оставить его на посту Председателя ИККИ, однако реальные рычаги управления сосредоточить в постоянно действующей делегации российской компартии в Коминтерне. Ее первое заседание в новом составе, состоявшееся 8 января 1926 года, приняло решение о том, как информировать зарубежных соратников о новой вспышке разногласий в руководящем ядре большевиков. «Поручить т. Бухарину в двухдневный срок составить проект обращения к секциям Коммунистического Интернационала для опубликования. Базой для этого обращения должна служить резолюция XIV съезда ВКП(б)»[1147]. Позже такие «знаковые» поручения станут партийной традицией: в первой половине 1980-х годов таким же образом председатель похоронной комиссии оказывался преемником почившего генсека ЦК КПСС. Правда, в нашем случае речь шла о гораздо менее важной должности, которая для Бухарина выглядела как еще одно партийное поручение.

Наш герой не был в восторге от новой сферы деятельности. Его больше привлекали теоретические изыскания, да и работа на посту главного редактора газеты «Правда» отнимала много сил и практически все время. Наблюдавший за ним Бажанов выделил Бухарина из других членов большевистского руководства, отметив, что он «человек умный и способный. На заседаниях Политбюро никаких марксистских глупостей он не произносит, а, наоборот, выступает толково и дельно. И дело говорит, и острит, и мыслью играет. Что он умело скрывает, это глубину своих стремлений к власти. Здесь он ленинский ученик, и ленинская школа не прошла для него бесследно. Но в настоящем периоде, когда все решается взятием в руки партийного аппарата, у него нет никаких шансов, кроме того, чтобы быть на вторых ролях и участвовать в верхушечных партийных интригах»[1148].

Исполком Коминтерна и стал для Бухарина такой ролью второго плана. Фронт работы, на котором он сменил Зиновьева, не относился ни к престижным, ни к каторжным. Это было очевидное следствие новой расстановки сил, в которой «любимец партии», выбрав правильную сторону, сделал еще один шаг наверх. Его не освободили от других занятий, обязав в то же время два дня в неделю уделять коминтерновским делам[1149]. На первых порах Бухарин пытался внести свежие нотки в работу громоздкого аппарата ИККИ как в организационном, так и политическом плане.

После того, как удаление Г. Е. Зиновьева с поста Председателя Коминтерна стало свершившимся фактом, Политбюро ЦК ВКП(б) заменило его Н. И. Бухариным

31 августа 1926

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 587. Л. 66]

Так, на внеочередном заседании Президиума 22 января 1926 года он позволил себе смелое заявление, отражавшее инерцию борьбы с левацким уклоном в КПГ, за которым стоял Зиновьев. Бухарин обосновал новый поворот в трактовке ленинской тактики единого рабочего фронта, предложив обращаться не только к социал-демократическим рабочим, но и ко всем политическим группировкам, выступающим против наступления империалистической реакции[1150].

Хотя эта идея вскоре ушла в песок, само ее выдвижение показывало, что в момент перехода лидерства у Коминтерна был шанс серьезного пересмотра своих догматических аксиом. Это касалось и организационных основ международной структуры — первое заседание постоянно действующей делегации ВКП(б) в Коминтерне рассмотрело вопрос о «границах централизма во взаимоотношениях секций и ИККИ»[1151]. После дискуссии решили вернуться к нему на одном из следующих заседаний, однако следов его решения в протоколах «русской делегации» не осталось.

Летом 1926 года, когда повестка дня коминтерновской работы определялась английской стачкой и китайской революцией, находившийся на Кавказе Сталин буквально выталкивал Бухарина на авансцену, чтобы тот затмил собой попавшего в немилость и все больше раздражавшего вождя Зиновьева[1152]. Заодно досталось и Исполкому Коминтерна: Сталин посчитал, что его структуры не следует привлекать к организации кампании солидарности с английскими горняками («Фирма Коминтерна не желательна — она может повредить. Лучше дать фирму ВЦСПС»[1153]). Бухарин как мог отказывался от сомнительной чести взять на себя основную работу по дискредитации вчерашнего соратника. Поддерживая нападки на Председателя ИККИ («Зиновьев пересматривает оценку стабилизации и тактику Коминтерна, обливает грязью проводившуюся до сих пор коминтерновскую политику… и берет фактически на себя инициативу немедленного разрыва с Генсоветом»), он неизменно высказывался за сглаживание конфликта, а не его раздувание («Бухарин предпочитает не свои контртезисы, а соответствующие поправки Зиновьеву»)[1154].

При этом Бухарин все же не решался нарушать фракционную дисциплину. 8 июня именно он, а не Зиновьев, председательствовал на заседании Президиума ИККИ, где обсуждались итоги всеобщей стачки в Великобритании. В отличие от оппозиционеров, выступивших за немедленный выход советских профсоюзов из АРК, Бухарин настаивал на том, чтобы сохранить этот орган «профсоюзного единства», который является важным каналом влияния коммунистов на массу тред-юнионистски настроенных рабочих[1155]. Две недели спустя именно он (а не Зиновьев, уже подвергнутый анафеме) сделал главный доклад о дальнейшей борьбе английских горняков на Президиуме ИККИ. В нем Бухарин, не называя имен, раскрыл подоплеку разногласий в Политбюро, и 26 июня доклад появился в «Правде». Только что оформившаяся «объединенная оппозиция» восприняла это как вызов и стала активно готовиться к пленуму ЦК и ЦКК ВКП(б), чтобы изложить перед партией собственную платформу.

Дальнейшие события разворачивались уже на самом пленуме, открывшемся 14 июля 1926 года. Выступая с основным докладом по английскому вопросу, Бухарин целился уже не