Шрифт:
Закладка:
Часть 5. Бухарин. Местоблюститель
5.1. Путь на вершину
В отличие от Зиновьева и Радека Николаю Бухарину — третьему из российских партийных лидеров, возглавлявших Коминтерн в 1920-е годы, посвящено немалое количество научных биографий как российских, так и зарубежных[1109]. Его образ в годы горбачевской перестройки стал символом «социализма с человеческим лицом», безжалостно растоптанного сталинским сапогом. Перестройка вскоре обернулась крахом всей социалистической модели, Бухарина в пантеоне российской истории заслонили древние князья и старорежимные полководцы. Данное ему Лениным определение «любимец партии» из похвалы превратилось едва ли не в клеймо, ведь как рассуждает средний обыватель, «яблоко от яблони недалеко падает». Действительно, Бухарин был плотью от плоти большевистского проекта, в своих последних письмах перед расстрелом главный обвиняемый третьего показательного процесса продолжал клясться в верности его целям и принципам.
Николай Иванович Бухарин
1920-е
[РГАСПИ. Ф. 329. Оп. 1. Д. 22. Л. 10]
И в то же время он, как никто другой, подходит для психологического анализа того сообщества, которое создало и управляло партией, страной и Коминтерном. Его политические противники и биографы с учеными степенями сходились в том, что это был человек нараспашку, политическая наивность которого прекрасно уживалась с революционной романтикой. Если Зиновьев хотел, но не мог быть похожим на Ленина, то Бухарину это удавалось без особых усилий. Троцкий в одном из набросков своих очерков, посвященных лидерам большевизма, писал: «В характере Бухарина было нечто детское, и это делало его, по выражению Ленина, любимцем партии. Он нередко и весьма задорно полемизировал против Ленина, который отвечал строго, но благожелательно. Острота полемики никогда не нарушала их дружеских отношений. Мягкий, как воск, по выражению того же Ленина, Бухарин был влюблен в Ленина и привязан к нему, как ребенок к матери»[1110]. О детской открытости нашего героя свидетельствует немало мемуаров людей, знавших его лично. Клара Цеткин называла его на французский манер gamin de la revolution — «уличным мальчишкой революции». Надежда Иоффе вспоминала о выходке Бухарина в то время, когда он проживал в здании советского полпредства в Берлине: «Мое 12-летнее воображение он потряс тем, что в день своего рождения, принимая поздравления, он вскочил на длинный банкетный стол, пробежал его до половины и… встал на голову»[1111].
Наш герой одним из первых представителей «старой гвардии большевизма» получил не только правовую, но и партийную реабилитацию, посвященная ему книга американского историка Стивена Коэна (и очень вовремя переведенная на русский язык) стала на рубеже 1980–1990-х годов одним из бестселлеров для гуманитарной интеллигенции. Автору очерка, тогда молодому сотруднику Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, довелось участвовать и в издании первого сборника произведений Бухарина, и в написании статей, посвященных его теоретическому наследию[1112]. Могу с уверенностью сказать, что эта работа велась не просто в авральном режиме «возвращения прошлого», но и с большим эмоциональным подъемом. Нам казалось тогда, что мы восстанавливаем историческую справедливость, заполняем «белые пятна» сталинской эпохи и тем самым возвращаемся к «ленинской модели социализма», от которой победившая в революции партия отказалась шесть десятилетий назад[1113].
Интерес к личности, политическому и научному наследию Бухарина постепенно стих к концу прошлого века, но он и по сей день остается одним из наиболее изученных большевиков ленинского призыва. Его короткая, но яркая биография вместила в себя подполье, ссылки и эмиграцию, оппонирование Ленину в период заключения Брестского мира, кодификацию исторического материализма и литературные этюды, роль главного экзорциста в борьбе с внутрипартийной оппозицией, редакторство газеты «Правда», союз со Сталиным и превращение в «правого оппортуниста» после разрыва с ним, три брака и счастье отцовства, чудовищные обвинения в терроризме и расстрельный приговор, наконец.
В руководстве РКП(б) Бухарин больше других олицетворял собой романтику мировой революции
Плакат
1918
[Из открытых источников]
Все это останется за рамками настоящего очерка — мы ограничимся ролью Бухарина в создании и работе Коммунистического Интернационала на протяжении первого десятилетия истории этой международной организации. За этот период наш герой проделал путь от бесшабашного радикала до политического тяжеловеса, способного постоять за свое видение перспектив коммунистического движения. Скорее вознесенный, чем вознесшийся к вершинам власти в нэповской России, он вчистую проиграл борьбу за ее сохранение, оставив один на один со сталинской диктатурой своих друзей и соратников как отечественных, так и зарубежных.
В начале 1918 года Бухарин стал одним из самых заметных «левых коммунистов», которые выступали против заключения сепаратного Брестского мира с кайзеровской Германией. Его уверенность в том, что Советская Россия даже ценой собственной гибели должна разбудить европейский пролетариат, разбилась о ленинскую непреклонность в необходимости «мирной передышки», за которую следовало заплатить любую цену. Именно к этим дням относился эпизод, упомянутый Троцким, когда эмоциональный Бухарин сравнивал партию с чем-то похуже навозной кучи[1114]. На третьем показательном процессе в 1938 году всплыл и еще один сюжет, связанный с обсуждением «левыми коммунистами» планов ареста Ленина, который не был ни подтвержден, ни опровергнут обвиняемыми.
Так или иначе, Брестский договор был подписан, Бухарин сохранил свои позиции в ближайшем окружении вождя и вплотную занялся как пропагандой мировой революции, так и налаживанием советско-германских отношений. Уже в начале июня 1918 года он отправился в Берлин для участия в подготовке Добавочного договора, уточнявшего и развивавшего положения Брестского мира. Одновременно с заседаниями в двусторонней политической комиссии Бухарин поддерживал подпольные связи со «спартаковцами», рассказывая им о положении дел в Советской России[1115]. Вернувшись в Москву, он рассказывал свои соратникам о том, что немецкий рабочий класс изможден годами войны, и без создания боевой партии по типу РКП(б) победа пролетарской революции в Германии невозможна.
Его второй приезд в Берлин в октябре того же года был связан с подготовкой германской революции, свой вклад в которую внесло советское полпредство[1116]. Детали этой работы до сих пор практически неизвестны, мы точно знаем только то, что имя Бухарина, который был выслан из Берлина 5–6 ноября 1918 года в связи с «подрывной деятельностью против кайзеррайха»[1117], фигурировало в списке персонала полпредства. За долгие
