– Паскаль более благороден, чем я, – говорит она Жизелле, провожая их в комнату. – Я бы оставила тебя гнить там.

Жизелла выглядит так, словно ее совсем не задел этот комментарий, но Паскаль бросает на Беатрис умоляющий взгляд.

– Она же член семьи, – говорит Паскаль. Проходя мимо стражников, он оглядывается. – Они…

– Без сознания, – уверяет его Беатрис. – Да ладно, это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заметит пропажу двух заключенных. У тебя не возникло проблем с использованием звездной пыли?

– Никаких, – говорит ей Паскаль. – Как ты и сказала – два флакона, чтобы открыть камеры, и третий – чтобы помочь нам пройти мимо охраны незамеченными.

Беатрис кивает, подводя их троих к высоким часам в углу и следуя инструкциям, которые дала ей сестра Элоиза. Она открывает стекло, закрывающее циферблат, и поворачивает минутную стрелку три раза против часовой, часовую стрелку – дважды в том же направлении, а секундную стрелку – восемь раз в другую сторону. В тишине комнаты раздается щелчок, и передняя панель корпуса часов открывается, создавая проход, достаточный для того, чтобы в него мог пройти человек.

– Свечи, – бросает она через плечо, и Эмброуз с Жизеллой берут свечи с прикроватных тумбочек ее матери, зажигая их в слабо горящем камине. Одну Эмброуз протягивает Беатрис.

– Это будет долгая прогулка, – говорит она, заходя в коридор.

Дафна

Дафна стоит в своей спальне, одетая в свадебное платье – оно гораздо проще, чем те два, что были до этого. Платье всего пару минут назад прислала миссис Наттермор, портниха. Платье выполнено из бархата такого темно-зеленого цвета, что оно кажется почти черным. Его широкий вырез открывает плечи, но больше нет ни вышивки, ни украшений. Дафна находит, что это ей идет. Лиф облегает ее фигуру, как, впрочем, и юбка – нет ни нижних юбок, ни кринолина. Два ее последних свадебных платья представляли собой смесь фривийского и бессемианского стилей, но это – просто фривийское.

Этот стиль не должен нравиться Дафне, но все же нравится. Когда она смотрит в зеркало, вертясь взад и вперед, чтобы разглядеть себя с каждого ракурса, то решает, что платье ей очень даже нравится. Не то чтобы это имело значение – она не может заставить себя поверить, что эта свадьба продвинется дальше, чем предыдущая. У лорда Панлингтона наверняка что-то припрятано в рукаве, не просто же так он предложил перенести свадьбу на сегодняшний вечер. Возможно, он хочет, чтобы этим они отвлекли внимание придворных. А может, им надо убить кого-то еще. Каковы бы ни были его мотивы, Дафна знает, что это будет еще одна «свадьба, которой не было». Но, по крайней мере, она будет на ней хорошо выглядеть.

Или, возможно, все совсем не так. Возможно, лорд Панлингтон принял близко к сердцу то, что Дафна недавно ему сказала, и намерен использовать ее новообретенную популярность в своих интересах. Возможно, эта свадьба все-таки состоится.

Дафна не может решить, радует ее эта перспектива или пугает. Выйти за Байра – это одно, но сделать именно то, чего хочет ее мать, – совсем другое дело.

Служанки уже закончили укладывать ей волосы и водрузили сверху изумрудную тиару. Теперь она осталась одна. Дафна смотрит на свое отражение и думает о том, кем она была, когда впервые ступила на землю Фрива, готовясь выйти замуж за того, другого принца. Или о том, кем она была, когда в последний раз стояла в этой самой комнате в свадебном платье, готовая выполнить свой долг, даже когда ее душу терзало известие о смерти Софронии. Девушка, которую она теперь видит в зеркале, незнакома с теми прошлыми версиями самой себя.

Ее мысли прерывает стук в дверь, и, кто бы там ни был, она предлагает гостю войти. Дафна слегка удивлена тем, что это оказывается Виоли. Девушка заходит в комнату и закрывает за собой дверь.

Теперь, когда девушка сменила те простые шерстяные платья, которые носила служанкой, она еще больше похожа на Софронию. Элегантное бледно-голубое платье, отделанное горностаем, даже напоминает то, что Софрония могла выбрать себе сама.

Дафна знает, охранники за дверью могут подслушивать, так что ей следует приветствовать девушку именно этим именем, но от этого у нее во рту появляется горечь. Она чувствует, что Виоли пристально наблюдает за ней, и уже открывает рот, но затем снова закрывает его.

– Моя мать и тети называли меня Эйс, когда я была ребенком, – говорит Виоли шепотом. – Возможно, мы могли бы сказать, что это прозвище, которым называли меня вы с Беатрис. Так тебе будет легче, и мне не нужно будет помнить, что нужно откликаться на еще одно имя.

Дафна медленно кивает. Все это было ее идеей, причем идея сработала, но у нее до сих пор скручивает живот от того, что этот почти незнакомый человек принял облик ее сестры. Но она знает, что, будь Софрония здесь, она бы разрешила. Звезды, она бы сама настояла на этом.

– Что ж, Эйс, – говорит она. – Разве ты не должна быть со всеми остальными в часовне?

Если Виоли и задело то, что ее прогоняют, она этого не показывает. Вместо этого она лезет в карман своего платья и достает пузырек со звездной пылью.

– Я украла его из подкладки твоего плаща вместе со всеми другими ядами, – говорит она.

Дафна смеется.

– Если бы я решила убить Леопольда…

– Я уверена, ты бы нашла способ, – говорит Виоли. – Но я не хотела облегчать тебе задачу.

Она делает шаг вперед, вкладывая звездную пыль в руки Дафны.

– Я подумала, что ты, возможно, захочешь поговорить с Беатрис.

Не то чтобы Дафна и раньше не думала о том, что ей следует связаться со своей сестрой. Даже сегодня днем она подумывала попросить Байра или даже Клиону достать ей звездную пыль, но дело в том, что она не знает, что сказать Беатрис, и даже немного боится того, что Беатрис может сказать ей в ответ. Она боится, что это будет именно то, чего она заслуживает.

Когда Дафна не берет флакон, Виоли хмурится, ища глазами взгляд Дафны.

– Кто-то должен сообщить ей обо всем, что здесь происходит, и я не готова рисковать, посылая письмо. Я могу попытаться связаться с ней сама, если ты скажешь мне как…

– Нет, – перебивает Дафна, наконец забирая флакон. – Нет, я сделаю это сама.

В конце