– Подойдите ближе, – прошептал Аль-Хайи на ухо Моро, который и не заметил, как арраканец оказался рядом с ним. – Подойдите и увидите... он покажет вам.

Вопреки собственной воле Матиас кое-как поднялся на ноги и сделал шаг к зеркалу, за ним второй и вот он уже мог дотронуться до темной глади, только протяни руку. Матиас вздрогнул – прямо у него на глазах темная поверхность пошла легкой дымкой, словно круги на воде от брошенного камня. Через несколько мгновений рябь превратилась в неясный водоворот, кружившийся все быстрее, быстрее, быстрее и... Матиас затаил дыхание, когда пред ним предстала живая – в буквальном смысле этого слова! – картина.

Он вновь увидел своего короля, коему служил верой и правдой столько долгих лет – Лоренса II Фабио, прозванного Добрым. Верхом на белоснежной лошади он походил на самого Феба, спустившегося с небес: высокий и широкоплечий, с белокурыми волосами, что волнами спускались на спину; доспехи его, чуть припорошенные снегом, блестели на зимнем утреннем солнце, делая больно глазам, взгляд был суров, а губы сжаты в тонкую нить.

Государь находился на высоком холме в окружении верных, слуг и оруженосцев, обозревая готовящуюся к бою армию – видимо, Матиас видел последние мгновения перед тем злополучным последним боем, который окончательно решил исход войны в пользу империи. Моро даже мог слышать звуки, но очень тихо, точно они шли через толстую стену – перекрикивания бойцов, ругань командиров и ржание коней. Один из верных, подъехав к королю, начал что-то говорить – поначалу Лоренс внимательно слушал мужчину, но потом вдруг нахмурился и поднял руку, заставив того умолкнуть. К верному присоединился один из магистров – судя по всему, сказанное Мечом тоже пришлось королю не по душе, так как он даже не взглянул в его сторону, все еще смотря вдаль. Мужчины переглянулись? и верный было вновь открыл рот, как вдруг послышался стрекот трещоток, взмыли ввысь сигнальные флаги, и среди воинов возникла небывалая суета – приглядевшись, Матиас увидал, как на горизонте показались зеленые знамена.

Лоренс подал знак, и оруженосцы поспешили подать ему щит, меч, копье и подвести боевого коня – огромного закованного в панцирь зверя, который нетерпеливо жевал уздцы и греб копытом снег, точно ему самому не терпелось броситься в атаку. Визрийцы подошли уже на два-три полета стрелы, когда фриданская армия, наконец, сумела выстроиться в боевые порядки – левым флангом командовал Дидьен Ру вместе с тремя сыновьями, каждый из которых вел по несколько десятков копий, правый взял на себя Нель Тома, который хоть и не был опытным воином, но сумел собрать вокруг себя неплохих военных советников, центр же – состоящий из самых опытных солдат, тяжелой конницы, арбалетчиков и Святых Мечей – остался на самого Лоренса.

Визрийцы шли стройными рядами, и к удивлению Моро, он заприметил, что имперских сил было чуть ли не на треть меньше, чем фриданских, хотя он лично слышал рассказы о несметных полчищах, готовых убивать и умирать за императора. Хм, неужели иноземцы столь могучие воины, что каждый из них стоит десяти мечей? Иначе как еще объяснить такое разгромное поражение, предшествие которому наблюдал Матиас? Но думать об этом было некогда: горнисты напрягли легкие, знаменосцы подняли штандарты, грянули барабаны, наполняя морозный воздух боевым ритмом – и получив отмашку от короля, Ру вместе с Нелем повели свои силы в наступление.

Картина на миг помутнела, закружилась, исчезла – и вот Матиас уже видел яростный бой. Он впервые застал сражение собственными глазами, да еще так близко, будто бы сам присутствовал на поле брани, и, признаться, его невольно начало мутить. Нет, он, конечно же, понимал, что человек умирает красиво лишь в песнях и слышал многочисленные рассказы бывалых солдат о том, как происходит настоящая битва, но это... Через мгновение после того, как фриданцы схлестнулись с визрийцами, ряды обеих армий тотчас перемешались – солдаты резали, кромсали, били, кусали и сминали друг друга, издавая последний стон или наоборот радостно вопя при виде пораженного противника. Дидьен воистину походил на взбешенного медведя, огромной булавой сокрушая следующего врага, покуда предыдущий еще не упал на землю, сыновья его – которые почти догнали мускулатурой отца, хотя старший из них едва ли пересек второй десяток – не отставали, храбро бросаясь туда, где их воины смели дрогнуть, и даже Нель мужественно сражался несмотря на то, что из плеча его торчало черное оперение, а слуги подводили к нему уже третьего коня.

Сражение шло на равных, когда с юга показались еще знамена – и вскоре к визрийцам подоспела подмога. Судя по всему, это были отборные силы, имперская элита – маршировали они нога в ногу, точно уже родились в строю; даже сражаясь они держали четкое построение, закрывая раненых товарищей огромными щитами, и как один по команде выбрасывали вперед длинные тяжелые копья. Несмотря на то, что фриданцев все еще было больше, перевес сил понемногу склонился в сторону имперцев – и вот, наконец, с холма запел глубокий рог. Уже измученные солдаты не сдержали радостных криков при виде лавины всадников, которые неслись им на выручку, метя имперцам точно во фланги. Первый ряд визрийцев рыцари вместе с воинами ордена смолотили не остановившись. Второй тоже колосками лег под их сталью. Третий успел выбить из седел несколько десятков воинов и заставить прочих замедлиться. А вот на четвертом они уже увязли.

Но, невзирая на это, вместе с пехотой, которая с новыми силами кинулась на помощь королю, лучниками и арбалетчиками, осыпающими стрелами тех визрийцев, что были позади, и Мечами, неустанно вопящими собственный девиз, фриданская армия медленно, но уверенно начала одерживать вверх. Совсем скоро все те имперцы, что еще были на ногах и не застряли в бою, перестроились и перешли в отступление, а многие и вовсе побросали щиты с оружием и бросились наутек, пытаясь спасти собственную жизнь. Громогласное «Победа!» пронеслось над полем боя, и из губ самого Матиаса тоже чуть не вырвался радостный крик, но...

Как же они все ошибались.

Ни король, ни его верные солдаты, ни даже сам Моро, что теперь точно птица парил над полем боя, обозревая его сверху, и не заметили, как вдалеке показались силуэты каких-то огромных механизмов, походивших на требушеты, возле которых суетились меленькие фигурки, с такого расстояния напоминающие муравьев. Вскоре от машин полетели какие-то черные точки, через несколько мгновений превратившиеся в огненные звезды, которые, разрезая небо пылающими хвостами, летели прямо на ликующих фриданцев. И тут Матиас с ужасом понял, что…

Все это была лишь ловушка.

Поняли это и солдаты, но, увы, было уже слишком поздно. Огромные горящие кувшины, в каждом из которых легко могло поместиться несколько человек, падали на землю, разбиваясь на мелкие осколки и разливая жидкое пламя, напоминающее масло, что не жалело ни своих, ни чужих – и фриданцы и визрийцы вопили от ужаса, пытаясь сбить пламя, бежали, давя раненых и катались по земле; крики, стоны, испуганное ржание, хруст пламени сплелись в единую симфонию смерти. Тающий снег, что буквально на глазах превращался в воду, нисколечко не тушил пламя, а напротив, разливался пылающими озерами, разнося смерть. Казалось, само пекло разверзлось, дабы собрать свой кошмарный урожай – воины изжаривались прямо в доспехах, которые плавились точно кусок масла, брошенный на сковородку, а те, кому повезло не угодить в объятия пламени, задыхались от едкого дыма, в последней агонии раздирая горло ногтями; некоторые вставали на коленях и молились, умирая так и не встав с земли, а лошади сбрасывали седоков и в страхе неслись прочь, топча людей. Вот и Лоренс полетел на землю, едва не размозженный копытами собственного скакуна. На выручку королю сразу же бросилось с несколько десятков человек – от оруженосцев и верных, до простых воинов – но новый снаряд упал прямо в шаге от государя, что только успел закрыть лицо ладонью...