на собственном европейском пространстве, и это наша цель в обозримом периоде…»[1391]

Все эти высказывания показывают: несомненно, Украина должна была стать для Гитлера также «житницей Европы»; жизненное пространство, которое нужно было завоевать, должно было также выполнять функцию дополнительной аграрной территории, как мы показали в предыдущей главе, но отнюдь не исключительно эту функцию. Как минимум столь же большое значение он придавал полезным ископаемым и сырью, железу, руде, никелю, марганцу, молибдену, углю, а также прежде всего источникам нефти в России. Это сырье было ему необходимо, разумеется, для снабжения германской промышленности, которая, исходя из этих соображений, должна была получить огромный подъем. Это не имеет ничего общего с концепцией деиндустриализации или «утопией реаграризации». Возможно, этому неверному пониманию способствовало воззрение Гитлера о том, что на самом востоке вовсе и не должно было осуществляться промышленное производство готовой продукции, воззрение, которое можно понять только в контексте его принципиального неприятия экспорта капитала. Однако, прежде чем мы перейдем к рассмотрению этого круга проблем, следует обсудить еще одну функцию завоеванных восточных территорий. Гитлер рассматривал их не только как дополнительную сельскохозяйственную территорию, источник сырья и энергии, но и как рынок сбыта — аспект, который, как и только что описанный, до сих пор упускался из виду.

г. Жизненное пространство как рынок сбыта

По сравнению с функцией дополнительного аграрного региона и источника сырья жизненное пространство в качества рынка сбыта имело для Гитлера, однако, второстепенное значение. По крайней мере, он начал развивать эту перспективу только после уже осуществленного нападения на СССР, когда он предавал гласности свое видение будущего применительно к формированию теперь уже захваченного жизненного пространства в своих монологах в штаб-квартире фюрера.

Его представления в этом отношении показывают, что он рассматривал население Советского Союза как «туземцев» или «аборигенов», такое наименование он порой использовал. Например, 17/18 сентября 1941 г. он сказал: «Украинцам мы будем поставлять головные платки, стеклянные бусы как украшения и то, что обычно нравится колониальным народам»[1392]. На следующий день он заявил: «Возможности сбыта на российском рынке товаров первой необходимости и готовой продукции обеспечат саксонской промышленности небывалый подъем. А если потом ввести государственную монополию на такие незаменимые вкусовые товары, как алкоголь и табак, то население оккупированных территорий будет полностью в наших руках»[1393]. Эти слова показывают, что Гитлер в результате завоевания жизненного пространства на востоке отнюдь не стремился обратить вспять процесс индустриализации, совсем наоборот, для саксонской промышленности он ожидал, что у нее будет «небывалый подъем». Точно так же 25 сентября 1941 г. он недвусмысленно охарактеризовал восток как будущую «сферу сбыта» для немецкой промышленности[1394]. Сферу сбыта, как он подчеркнул 13 октября 1941 г., не только для Германии, но и для «народов, которых мы принимаем в наш экономический строй». И пусть эти народы «приобщаются к природным богатствам освоенных восточных территорий и находят там рынок сбыта для своей промышленной продукции. Нам нужно только открыть им эту перспективу, и они сами вольются в наш строй. Эта территория, организованная для Европы, означает ликвидацию всяческой безработицы»[1395].

В беседе с хорватским посланником Будаком 14 февраля 1942 г. Гитлер сказал, что у жителей СССР «отсутствует самое примитивное, что требуется для жизни. У людей там нет даже самой простой кухонной посуды, самых простых приспособлений, и во время своих поездок по стране он не видел ни одной женщины, которая носила бы даже самые скромные украшения. И это все в стране, почва которой столь богата, как нигде в Европе. Если уж мы наведем порядок в этих областях, то люди там приобретут больше, чем они когда-либо мечтали, и при этом в своей массе они стали бы представлять огромную покупательную способность для европейских товаров. Вот ведь полнейшая нелепица, но европейцы устремлялись в Восточную Азию, в Китай или бог знает куда, лишь бы найти рынок сбыта для своей продукции, а при этом на границах Европы сейчас открылась сфера сбыта с почти неограниченными возможностями»[1396].

6 августа 1942 г. Гитлер вновь изложил свою бесчеловечную концепцию полного порабощения каких-то «смехотворных сотен миллионов славян», которых, по его словам, следует «поглотить или вытеснить». «К сезону сбора урожая в каждом более или менее крупном селении будет устраиваться базар, куда мы будем поставлять наш бросовый дешевый товар. На этом же базаре будут продаваться зерно и плодовые. Как только кто-то что-то такое продаст, он сразу же может сделать закупку. За нашу продукцию будет поступать сумма, которая значительно превысит наши затраты на производство или приобретение. Разница должна пойти в казну рейха, чтобы таким образом окупить военные расходы. Заводы сельскохозяйственного машиностроения, другие специализированные отрасли промышленности, транспортная отрасль, промышленность товаров широкого потребления получат огромный импульс. Самый дешевый и пестрый ситец здесь пойдет великолепно»[1397].

Это высказывание и целый ряд других демонстрируют, что Гитлер, который был удивительным образом в значительной степени впечатлен идеями Карла Мая[1398], видел в колонизации востока некое подобие колонизации Америки. «Крестьянин-ополченец» сравним с ковбоем, а «туземцы» — сравнимы с индейцами, которым можно втюхивать дешевые украшения, барахло, алкоголь и табак. 8 августа 1942 г. такой подход был весьма отчетливо продемонстрирован Гитлером в застольной беседе: «Против партизан здесь ведется борьба, как в боях с индейцами в Северной Америке. Победит более сильная раса, и это мы. Осенью мы должны организовать близ какой-либо железнодорожной станции по одну из ее сторон рынок, такой как немецкая ежегодная ярмарка, а по соседству организовать пункт сдачи для зерновых. Там должно быть все — всяческие тряпки и безделушки, какие бывают и у нас в сельской местности. В Саксонии произойдет подъем в промышленности, какого никогда раньше не бывало. У нас будет промышленность, нацеленная на экспорт. Тогда-то снова сможет проявить себя их изобретательский дух»[1399].

Нет необходимости заводить дискуссию о бесчеловечности колонизационных планов Гитлера — да он и сам характеризовал себя подчас противником гуманности, поскольку она противоречила его социал-дарвинистским взглядам. Однако в нашем контексте интересен один определенный аспект высказываний Гитлера. Когда он говорил о подъеме различных специализированных отраслей промышленности, транспорта и производства товаров широкого потребления, когда он снова и снова предавался мечтаниям о подъеме, который немецкой промышленности будет придан благодаря завоеванию жизненного пространства на востоке — с одной стороны, из-за бесконечно широкой сырьевой базы, с другой стороны, в качестве рынка сбыта, — все это не имеет ничего общего с «аграрной утопией» или с желанием отрешиться от индустриального общества.

И наоборот, наши результаты могут привести к выводу о том, что экономическая теория империализма может