Шрифт:
Закладка:
Вернёмся, однако, к некрасивой, на наш взгляд, цитате главного тренера сборной СССР. Больше всего раздражают разговоры про деньги. Конечно, пришли иные времена. Однако разве самому Валерию Васильевичу кто-то доплачивал, когда он, будучи игроком, после обычной, насыщенной тренировки исполнял по собственной инициативе ещё минимум сто угловых, добиваясь своего изумительного «сухого листа»? Кроме того, замечательный специалист, мы помним, всегда ценил Черенкова, называл его «великолепным футболистом». И что, в одночасье так переменился?
Михайличенко был назван первым в журналистских опросах в 88-м, а Фёдор — годом спустя. Какая такая пропасть в мастерстве между ними успела образоваться за столь краткий период? И насчёт «модели сборной» — объяснение из невнятного прошлого. Спартаковец прекрасно вписывался в эту «модель» и в 83-м, и в 89-м, и даже в 90-м.
Болезнь? Что же, это весомый аргумент. «Вопрос о Черенкове на бюро исполкома был затронут отдельно, — сообщал Александр Горбунов 27 мая в «Футболе-Хоккее». — В. Лобановский объяснял решение тренеров не включать спартаковца в список 22-х прежде всего тем, что ему, как проходящему определённый курс лечения, нельзя давать высокие нагрузки, и консультации с врачами продолжаются».
Однако как быть с другими, тоже нездоровыми — только в другом плане — футболистами? Виктор Асаулов, которого сложно заподозрить в особой любви к Черенкову и «Спартаку», высказался в «Футболе-Хоккее» следующим образом: «Святое число 7 оказалось для нас несчастливым. Именно 7 раз пришлось удивляться, изучая состав сборной. Во-первых, Алейников, весь сезон игравший в “Ювентусе” на месте заднего центрального защитника, оказался вдруг центральным хавом. Во-вторых, Заваров (это хорошо всем известно) битых полтора месяца не имел игровой практики».
«В-третьих» — пропустим, не наша тема. Однако: «В-четвёртых, Добровольский, насколько известно, добрых два с половиной месяца лечился, за своё московское “Динамо” не играл, а тут вышел в основе. В-пятых, непонятной с первых минут встречи оказалась роль Бессонова. Если он должен был сыграть “под нападающим”, то ясно, что это не его место. Если же ему отводилась роль блуждающего полузащитника, то ему явно не хватало физической подготовки».
Мы назвали тех исполнителей, что заняли место в центре полузащиты. Где Черенков был как рыба в воде. Кроме того, спокойный анализ показал, что и Добровольский, и Бессонов недолечились, к глубокому нашему сожалению. И это при принятых индивидуальных программах! Чем хуже в таком случае Фёдор? С Алейниковым, например, они иногда выполняли схожие функции, — разве что спартаковец последнего защитника не играл. А на большом, безжалостном форуме каждый опытный мастер — на вес золота. И замены были разрешены аж с 1970 года.
Так что подытожим: с Фёдором в составе сборная точно не выступила бы хуже, чем в Италии-90.
...Вот только «не хуже» и «лучше» — всё-таки разные вещи. Если бы получилось просто «не хуже» и наш герой был бы не более чем равен малоудачно сыгравшим партнёрам, легенда о Черенкове утратила бы долю красоты и цельности. Как ни больно нам, что ему не суждено было сыграть в финальных турнирах чемпионатов мира и Европы, вынуждены признать — не нужна ему была в 90-м такая формальная «галочка»! Ведь то, что он никогда не играл на ЧМ и Евро, по сей день даёт каждому из нас простор для фантазии. И всегда будет давать.
Даже одно невнятное выступление этот простор изрядно бы сузило. А его вероятность, увы, была максимально велика. Почему? Тут нельзя не привести слова самого Фёдора от 2010 года из книги «Спартаковские исповеди»: «В 90-м году люди говорили, что Лобановский мог бы взять меня на чемпионат мира. У меня же такой мысли вообще не появлялось. И вот почему. После удачного сезона 1989 года, когда мы стали чемпионами, у меня наступило страшное внутреннее истощение. И в 90-м мысли мои были не о сборной, а только о том, как бы набраться сил, чтобы опять захотеть играть в футбол».
После этих слов становится понятно, откуда взялся тот весенний спад, пусть Черенков и выходил на поле...
...24 июня «Советский спорт» опубликовал сенсационный репортаж Леонида Трахтенберга из Тарасовки. Судя по всему, и для самого Леонида Фёдоровича известие от Олега Романцева явилось настоящей новостью. «Вроде бы они никуда не собирались», — растерянно протянул журналист. «Вы правы: заманчивых предложений и у Черенкова, и у Родионова было немало, — подтвердил Олег Иванович, — но всякий раз они отвечали отказом. И в “Спартаке” хотели ещё поиграть, на чемпионат мира в Италию в составе сборной поехать. Когда же выяснилось, что ни Фёдора, ни Сергея в списке двадцати двух игроков нет, они и обратились с просьбой отпустить их в “Ред Стар”».
На естественный вопрос о причинах такого решения Фёдор с Сергеем ответили, что много сделали для «Спартака», что пора дать дорогу молодым. Затем на общем собрании команды они повторили примерно то же самое. Собрание не стало ни в чём перечить двум ветеранам красно-белых. Ребята заявили, что не имеют морального права отказывать Сергею Юрьевичу и Фёдору Фёдоровичу.
Отъезд двух лидеров означал расставание с чемпионскими амбициями. Это понимали все. И всё же проявили полное единодушие. Как объяснить? «Дать дорогу молодым»? Так им её уже «дали». Мостовой, Шалимов (он и на чемпионате мира с Аргентиной сыграл весь матч и тайм с Камеруном), Кульков, Карпин, чуть позже Попов стали основными игроками команды.
И всё равно Черенков с Родионовым оставались лидерами команды. Сергей до отъезда пять раз успел забить в чемпионате, а Фёдор сделал пять голевых передач при одном проведённом мяче. Это, на самом деле, приличные показатели. Тем более что со времён Бескова красно-белые разыгрывались по-настоящему к ранней осени.
Кроме того, было заявлено прямо: контракт с парижанами «скромный». И для спартаковского клуба, и для самих футболистов. Тогда тем более — зачем уезжать? Корень ответа, думается, надо искать в том замечательном обращении Александра Вайнштейна из октября 88-го про необходимость присвоения Черенкову звания заслуженного мастера
