– У нас одни и те же враги, лорд Грегори, и одни и те же союзники. Надеюсь, вы дадите мне шанс доказать, что это правда.

В отце Кастила мелькнуло одобрение, и я бы солгала, если бы сказала, что не сочла это хорошим знаком.

– Молю богов, чтобы это оказалось так. – Лорд Грегори чопорно поклонился и отступил обратно в тень.

– Кто-нибудь еще чувствует потребность поделиться своим мнением? – осведомился Кастил.

На этот раз в нишах никто не шевелился. Однако остальные, видимо, разделяли опасения лорда Грегори.

– Хорошо. – Кастил натянуто улыбнулся. – Потому что нам нужно многое обсудить с Советом.

– Им не терпится услышать то, чем вы хотите поделиться, – ответила Элоана. – Мы можем сейчас сложить короны и, пока вы будете общаться с Советом, разошлем по Эваемону новость о том, что их будут приветствовать новые король и королева. – Она простерла руку к высоким дверям за статуей Никтоса. – С балконов храма Никтоса.

По моей коже пробежали мурашки. Осознав, что нахожусь в его храме, я слегка занервничала и уставилась в гладкий, блестящий каменный пол. Сглотнув, я подняла голову.

– Все это можно сделать сегодня? Передать власть? Поговорить с Советом и поприветствовать народ?

– Да, – подтвердила Элоана.

Кастил сжал мою руку.

– Тогда пусть так и будет.

Лицо его матери озарилось любовью, и она жестом подозвала нас.

– Подойдите. Вы должны стоять не внизу, а перед нами.

Глубоко вздохнув, мы с Кастилом поднялись по ступенькам. То, что произошло дальше, казалось нереальным. Мое сердце замедлило ритм и успокоилось. Слабая дрожь пропала, а гул из груди распространился по всему телу, смывая нервозность и замещая ее ощущением правильности происходящего. Я посмотрела на свою руку в руке Кастила, почти ожидая увидеть свечение, но моя кожа выглядела как обычно.

– Склонитесь, – негромко приказала королева.

Следом за Кастилом я опустилась на одно колено перед его матерью. Мы по-прежнему держались за руки, а отец Кастила стал прямо перед ним. Я оглянулась через плечо. Вольвены по всему храму припали к полу и склонили головы, но их глаза были открыты и прикованы к возвышению. Киеран, Нейлл и Эмиль сделали то же самое. Делано в облике смертного присоединился к ним и тоже склонился.

– В храме короля богов, перед Советом Старейших в качестве свидетелей мы слагаем короны и уступаем троны Атлантии, – провозгласил Валин, – а также всю власть короны. Мы делаем это по доброй воле, дабы уступить дорогу мирному и законному восхождению принцессы Пенеллаф и ее мужа, принца Кастила.

Я была потрясена, услышав, что мой титул прозвучал прежде титула Кастила.

Элоана сняла позолоченную корону. Валин сделал то же самое со своей. Они положили их на пол.

По храму пронесся вихрь, взметнув мои волосы. Корона Валина пошла трещинами, раскололась, и под выбеленными костями оказались позолоченные. Обе короны засияли ярким светом, идущим изнутри, а затем погасли и лишь поблескивали в лучах солнца.

Валин прерывисто выдохнул. Вместе с женой они опять подняли короны. Уверенным голосом Валин произнес:

– Кастил Хоуктрон Да’Нир, клянешься ли ты блюсти Атлантию и ее народ с добротой и твердостью и руководить с состраданием и справедливостью с этого момента и до твоего последнего мгновения?

«С этого момента и до последнего мгновения». При этих словах у меня подступил ком к горлу.

– Клянусь блюсти Атлантию и ее народ, – с волнением ответил Кастил. – С добротой и твердостью и руководить с состраданием и справедливостью с этого момента и до моего последнего мгновения.

– Тогда быть по сему.

Отец Кастила водрузил золотую корону на его голову.

– Пенеллаф Бальфур Да’Нир, – заговорила Элоана, и при звуке фамилии, присоединенной к моей, я встрепенулась. – Клянешься ли ты блюсти Атлантию и ее народ с добротой и твердостью и руководить с состраданием и справедливостью с этого момента и до твоего последнего мгновения?

Моя кожа завибрировала, и я последовала примеру Кастила:

– Клянусь блюсти Атлантию и ее народ с добротой и твердостью и руководить с состраданием и справедливостью с этого момента и до моего последнего мгновения.

– Быть по сему, – отозвалась Элоана, опуская корону на мою голову.

Факелы в руках богов по обе стороны прохода стали вспыхивать один за другим, пока огонь не взметнулся в факеле Никтоса. Потрескивающее неровное пламя было серебристо-белым.

– Поднимитесь, – тихо приказала Элоана. Ее глаза блестели от слез, и она улыбалась. – Поднимитесь как королева и король Атлантии.