Не дав возможности начаться воскликам и проявлениям недовольства, он на ходу взмахнул рукой:

– Ифриты прекрасно чувствуют ложь. Им не составит труда разобраться, кто виноват, а всех остальных они отправят домой в целости и сохранности.

– Требую голосования!

Владыка замер на середине шага и повернул голову к поднявшему руку Сонрэ. Тави выглядел так, будто действительно начал воспринимать нависшую над ними проблему всерьёз, но не стоило быть провидцем, дабы знать, какую именно сторону при распределении голосов он займёт. Будучи откровенным с самим собой, Айорг с горечью признал, что за мирное разрешение будет только Самаэль. В лучшем случае – Каджар или Эммерих, но уверенности в них было настолько же мало, насколько в перспективе Сонрэ вдруг оказаться пацифистом.

Отказать было нельзя. К этому этапу они бы пришли в любом случае.

– Разве целесообразно голосование, когда у нас лишь четыре тави?– нахмурился Эммерих, скрестив руки на груди.

– Законом это не запрещено,– Айорг небрежно передёрнул плечами.

– Я предлагаю голосование не только для тави,– поправил Сонрэ.– Для всех нас, кто здесь сейчас. Кроме вахши.

– Главы ведомств не имеют права принимать решения касательно войны.

– Давайте сделаем исключение из правил. В конце концов, в этот раз и Венец у нас носит не Гесселинг.

– На пять букв – да.

Съязвив про свою фамилию машинально, Айорг по итогу только раздражённо фыркнул. То ли среагировал сам на себя, то ли на отсутствие реакции Сонрэ, всегда в ответ на это начинавшего ругаться больше прежнего – а, может, на всё и сразу.

– Хорошо,– он вернулся за стол, но решил не садиться.– Будем голосовать. Кто за мирное разрешение данного конфликта?

– То есть, за визит в Геенну?– на всякий случай уточнил Джевиш.

После того, как валакх кивнул, в воздух поднялись три руки. Оборачиваться на Гринда, чтобы понимать, что третьим был он, не было необходимости, но вот Джевиш и Ойсен своим поведением неожиданно удивили.

– Могу я…– Айорг помедлил, подбирая слова,– узнать причину такого вашего решения, судари?

– Деньги,– в один голос ответили двое.

Переглянувшись, они молча решили, что говорить о данной теме стоит всё-таки главе казначейского ведомства. Запасы сильно пострадали после произошедшего с Коврусом, да и в целом долгое время до интронации терпели набеги глав ведомств, а война ещё никому не обходилось дёшево. Вне зависимости от проигрыша или победы в военном конфликте, казна бы сильно обмельчала, и следующие пару лет после выплат всем раненным, всем семьям погибших и живым солдатам за их работу пришлось бы жить на контрибуцию от противника – да и то, при условии, что именно он потерпит поражение.

– Полагаю, у тави Гринда спрашивать аргументы нет смысла,– картинно вздохнул Сонрэ.– Он мыслит Вашими идеями, Ваше Высокопревосходительство.

– Последний раз, когда я проверял, у меня все ещё была своя голова на плечах,– холодно улыбнулся Самаэль.– Я был бы против войны даже, если бы Вы, Сонрэ, были моим лучшим другом, и у нас был общий разум. Причины отчасти те же, что у маршала Ойсена и сударя Джевиша.

– Есть ещё какие-то?

– Да, я был в Геенне. Поверьте мне, последнее, чего я хочу – столкнуться с ними на поле боя. И даже тот факт, что я не был в их казармах, Разид, не мешает мне так думать.

Хотевший как раз напомнить о разговоре на крепостной стене Каджар поспешно замолк.

– Полагаю, остальные «за» войну,– Айорг упёрся ладонями в стол и посмотрел на до сих пор лежавшее там письмо.– Или есть кто-то, кто не определился?

Ответа не последовало, а свою просьбу озвучить причины валакх тут же проклял – и так ведь знал, что услышит. Все те же разговоры о том, что ифриты давно потеряли былую мощь, и позволять им вить из империи верёвки равносильно мгновенному признанию поражения по всем фронтам.

Отличились лишь Каджар с Эммерихом, оправдавшиеся отсутствием уверенности в том, что Геенна, получив в руки всех тави и глав ведомств, не использует это, как повод их уничтожить, а потом все равно пойти на Эрейю, уже лишившуюся аппарата правления, войной.

– Шесть против трёх, Ваше Высокопревосходительство,– довольный своей идеей, озвучил и без того очевидное Сонрэ.– Даже, если бы голосовали исключительно тави, было бы три голоса против одного. Согласно закону, в этом случае войну можно и нужно объявлять. Подтвердите мои слова, первый тави.

Самаэль кивнул, все ещё держа руки за спиной.

– Закон позволяет подобное. Как верный слуга Венца и династии, я приму любое ваше решение, Ваше Высокопревосходительство.

Вахши мелко вздрогнул, когда почувствовал, как широкая ладонь первого тави сгребла его за шиворот. Последний из возможных в происходящем плюсов был только один – он оказался достаточно близко, чтобы услышать, как перед уходом генерал бросил Владыке тихие слова: «Дальше ты сам».

Оставшись один на один с главами ведомств и остальными тави, Айорг со вздохом наклонил голову. За многие годы это было первым делом, в успехе которого у него было абсолютно никакой уверенности.

6.

Гроза разыгралась к ночи, обрушивая на землю и в частности посевы массу дождя, то и дело сменявшуюся градом. Все, кто мог, постарались уехать домой до того, как этот должный затянуться на пару недель кошмар начался, не успевшие остались во дворце, если такой вариант для них был возможен. Самые неудачливые, не имевшие личных покоев в резиденции, вынуждены были мчаться в свои родные стены после того, как закончили работу, и не всех погода обязана была ждать.

Основное здание в такие дни становилось неприятным и холодным, хотя в жару любой считал за счастье провести в нём хоть пять минут – камень берёг в себе прохладу, которая в иные дни и вне зимнего периода могла обернуться проклятьем.

Ноктис разместился у камина, настолько близко, что, казалось, в следующий момент подпалит свой клюв. Нахохлился, растопырив перья, и стал больше похож на чёрный пушистый шар, чем на птицу. Хозяин от него не сильно отставал, умостившийся в кресле после того, как завернулся в одно из меховых покрывал с постели.

Первые десять минут свободного времени после того, как подписал приказ о сборе армии и отправил гонца в Геенну, валакх провёл в попытке отрешиться от происходящего и перспективы в ближайшее время целовать ноги одному ифриту, лишь бы не спалил по прихоти всю страну. Такого, конечно, хотелось в последнюю очередь, но теперь предсказать повороты судьбы было сложно – может, пришлось бы и в пол лицом биться, выпрашивая спасение для своей шкуры и империи.

Будь это не Лилит, а кто-то другой – пусть даже один из четырёх королей, Иблис бы максимум ограничился требованием выплатить какую-то символическую сумму, но пострадала Первая Женщина и её, пусть и нерождённый ещё, но ребёнок.

В те времена, когда он позволял себе заглядывать к ифритам в гости раз лет в пятьдесят, валакх видел, как относились к Лилит. Никто из семидесяти двух высших чинов не рисковал ей перечить, да и сам Иблис всегда старался уйти от словесных препирательств: она могла ему отвечать, была достаточно умна, чтобы в каких-то случаях переспорить. Так, как на неё, Князь не смотрел больше ни на одну из оставшихся трёх спутниц, ни тем более на нет-нет, а ластившихся к нему девочек Белета. Не отмахивался от своего желания позаигрывать то с той, то с другой, но неизменно возвращался к Лилит, и, не дай Птица и все Первородные, слышал, как кто-то пытался задеть её словесно.