– Иблис с радостью пришлёт вам его голову в подтверждение!– всплеснул руками Гленн.– Послушайте, от объявления войны их отделяет только один шаг. Вас, в сущности, тоже.

– Вопрос только в том, кто сейчас его быстрее сделает,– Айорг упёрся ладонями в пояс, постукивая ногой.– Птица Великая, сто тридцать восемь лет спокойно править в роли регента и получить Венец только, чтобы сейчас все валилось из рук.

– Хоть опять об услугах его проси, честное слово.

– Чего?– валакх поднял взгляд на Самаэля.– «Опять»?

Гленн картинно поморщился, чуть наклоняясь в сторону генерала:

– Не стоило ему об это знать.

– Конечно!– возмутился валакх,– чтобы потом посреди войны Иблис к нему пришёл и попросил вернуть должок?!

– Он и так это сделает, потому что два раза помогал,– скривился Самаэль.– Может, не так, как хотелось, но всё же.

– Боже! Ты хоть понимаешь, что значит быть должным самому Князю? Он никогда никому из добрых чувств не помогает!

– Успокойся,– примирительно улыбнулся Гленн.– Что-то мне подсказывает, что тут он много раз подумает прежде, чем говорить тави своё желание. Забалтывать они умеют примерно одинаково.

– Давай решать проблемы по мере их возникновения,– Самаэль согласно кивнул.– Важнее, что мы будем делать сейчас. Главы ведомств будут за военное разрешение этого спора.

Главы ведомств, несомненно, высказали бы именно такое предложение, но отчасти на стороне правителя был закон. Согласно нему, в войну империя не вступала без согласия на это всех пяти тави. Свои подводные камни были и здесь – если насчёт мнения Самаэля вопросов не возникало, как и насчёт мнения Сонрэ, оставшихся двух просчитать было сложно. Каджар и Эммерих могли оказаться на стороне тех, кто высказывался «за», замену Гелену пока не нашли. На общую ситуацию это не влияло, великих временно могло быть и четверо.

Вторым подводным камнем, слишком крупным, чтобы его не замечать, была Геенна. Случись так, что тави отказались бы от войны, а преступник остался в империи и был осуждён здесь – и ифриты бы получили возможность сделать тот самый шаг, который отделял их от края.

– Я не знаю,– со вздохом развёл руками валакх.– Не знаю, что мы сейчас будем делать. Для начала, наверное, начнём совет и посвятим в происходящее всех.

Нравилось ему это или нет, но все в правлении имели право знать полную картину.

3.

В комнате со сквозной стеной, которая была больше похожа на огромное окно, заставленное колоннами, стояла звенящая тишина. Ветер слегка раздувал натянутую между ними полупрозрачную золотистую ткань, игрался с ней, а затем, продвигаясь дальше, мягко касался оголённого бледного плеча и руки, лежавшей на светло-рыжем покрывале. Будто пытался успокоить, посочувствовать и привести в себя, но ничего не помогало.

Некогда смелая, резкая, Первая Женщина лежала на боку, придерживаясь прижатой к перине рукой за живот, и смотрела в стену пустым взглядом. Нападавшим было плевать на её жизнь, и своё они получили, даже не подозревая, что вместе с тем уничтожили огонь, доселе полыхавший внутри.

Заняв кресло, которое придвинул к правому краю кровати, Иблис молчал. Сидел тихо, упёршись локтями в колени и сплетя пальцы в замок. Головы на Лилит он не поднимал, боясь увидеть потускневший взгляд, некогда имевший яркий лазурный оттенок.

Он даже не дослушал до конца то жалкое подобие доклада, что предоставила охрана – и без того все было ясно. Им отдали одного из исполнителей покушения, готового указать на всех причастных, но требование выдать их Геенне было невыполнимым. Будь Айорг единоличным правителем, ни на кого не вынужденным оглядываться, нужный генерал уже был бы в крепости, но там была куча народу, из которых ни один не горел желанием потакать просьбам огненных.

Углубляться в поиски того источника, из которого Эрейя прознала про беременность, не хотелось, но зато он сделал другое: приказал собирать армию. Это звучало донельзя корыстно, и потому вслух мужчина не говорил, но нападение на его женщину и лишение их надежды на избавление от так называемого проклятия нерождаемости было слишком хорошим предлогом, чтобы пустить все на самотёк.

Неожиданно двинувшись, Первая Женщина с едва слышным вздохом села и осторожно прикоснулась к животу. Будто надеялась почувствовать, что Марбас ошибся – все лекари, даже самые лучшие, могли иногда ошибаться.

Все же посмотрев на неё, Иблис видел, как за несколько несоизмеримо долгих минут на её лице сменилось несколько эмоций, начиная с боязливого ожидания, заканчивая болью.

Лилит обхватила себя руками и, согнувшись пополам, закричала. Как кричит раненный лев, которого загнал в угол и застал врасплох сильный, хитрый охотник. С ненавистью, отчаянием и болью.

Тааффеитовая крепость отозвалась, разнося её голос по коридорам, давая услышать его каждому, кто мог бы предотвратить этот исход. Все они чувствовали себя виноватыми, но всё равно каждый винил себя меньше правителя. Как всегда, заботившийся чуть больше о своих интересах, чем о чужих, он не был рядом, чтобы уберечь.

Она всегда прощала ему эту лёгкую невнимательность, но никогда прежде это не приводило к таким последствиям, и потому Иблис не был уверен, что и в этот раз ему удастся выйти сухим из воды. Да и не хотелось.

Помедлив, он пересел на край постели, и Лилит тут же, не ожидая приглашения, порывисто его обняла. Зацепилась за единственную помощь, сминая пальцами ткань рубахи на его спине, грозясь вот-вот порвать.

Сильная, непокорная Первая Женщина сжалась в его руках, кажущаяся неожиданно маленькой и хрупкой, нуждающейся в той защите, от которой всегда на публике с насмешливым фырканьем отмахивалась. Нужно было бы что-то сказать, успокоить, но подходящие слова на ум не шли, да и не получилось бы – в горле стоял ком.

Последний раз он так себя чувствовал, когда, не способный сбежать из-за переломанной ноги, смотрел на отца, готового завершить начатое. Это было то липкое ощущение горечи и разочарования в себе, ни на что не годном, которое расползалось в груди и заполняло собой лёгкие, мешая не то, что говорить – просто вдохнуть.

– Ты не виноват,– как обычно, вне зависимости от ситуации чувствуя его настроения, пробормотала Лилит.

Отрывисто вздохнув, она зажмурилась и прижалась к его груди щекой.

– Ты не виноват.

– Если бы не сбежал, ничего бы этого не произошло. Они бы попытались напасть на меня.

– Это вина только тех, кто это сделал,– продолжила настаивать на своём женщина.– Они за это поплатятся. Вот и всё.

Помолчав, она тихо шмыгнула носом.

– Может быть, это значит, что нам нельзя-

– Помолчи,– оборвал её Иблис, искоса глянув в сторону тихо приоткрывшейся двери. Заглянувший внутрь Белет облегчённо выдохнул при виде относительно бодрой Первой Женщины и взглядом намекнул на необходимость выйти поговорить.– Ифритам можно всё.