через триста возвышалась сторожевая башня, на которой, несомненно, стоял часовой. Днем Сантьяго и незнакомка были бы перед ним как на ладони, однако ночью тот мог различить только шевеление смутных теней. Ровный шум прибоя приглушал звуки – в общем, место для встречи было выбрано прекрасно.

Легко ступая по песку, незнакомка то и дело оборачивалась, призывно помахивая рукой, и вдруг исчезла. Не успел Сантьяго сделать несколько шагов, как увидел отблеск огня и спустя мгновение оказался на краю глубокой вымоины. Скалы закрывали ее со всех сторон, так что теплящийся на дне костерок можно было заметить, только приблизившись вплотную.

У костра сидел старик в белом балахоне и белом капироте, остроконечном колпаке, похожем на те, что надевали осужденным еретикам. Возле него призывно махала рукой незнакомка. Она сбросила плащ и осталась в коротком белом платье. Теперь Сантьяго мог хорошо ее рассмотреть.

Она была куда моложе Росенды, а статью напоминала Пепиту. Грубоватые черты лица выдавали неблагородное происхождение, но топорно скроенное платье сидело на ней довольно ловко, и в целом девушку можно было назвать привлекательной. Хоть опасаться было некого, Сантьяго не вложил меч в ножны и, перепрыгивая с камня на камень, точно горный козел, спустился к огню.

– Мы откроем тебе искомое, – хрипло произнес старик. – Не бойся нас, добрых христиан. Предки из Андалузии передали мне древнее тайное умение.

– Но откуда вам известно, что я кого-то ищу? – воскликнул Сантьяго.

– Древнее тайное умение, – повторил старик. – Оно не ошибается. Поэтому ты и пришел к нам.

Он достал из-за спины маленький барабан и начал негромко отбивать ритм. Девушка подняла вверх руки и принялась танцевать. Она медленно двигалась вокруг костра, вращая бедрами, потряхивая плечами. Ее груди шевелились под платьем, словно самостоятельные живые существа. Проходя мимо Сантьяго, она словно ненароком задела его задом, а оказавшись напротив, через костер, быстро ухватилась за подол, одним движением стянула через голову платье и отбросила его в сторону.

Теперь на ней осталась лишь короткая рубашка. Продолжая танец, девушка снова приблизилась к Сантьяго. Его сердце учащенно заколотилось, и когда упругий зад снова как бы случайно ударил его в бедро, он попробовал обнять незнакомку. Та легко вывернулась и, оказавшись напротив, лукаво посмотрела на Сантьяго, а затем повторила прежнее движение, стащив с себя рубашку.

Пламя костра хорошо освещало ее обнаженное тело, но девушка не испытывала смущения и продолжала танец. Сантьяго не мог оторвать глаз от ее чуть выпуклого смуглого живота с глубоким пупком, от родимого пятна, формой напоминающего перевернутый полумесяц, над самым началом треугольника черных, блестящих при свете костра волос.

Барабан смолк. Старик вытащил из-за спины бутылку и кубок, наполнил его темной, похожей на вино жидкостью и передал девушке. Вновь зазвучал барабан, и девушка пустилась в танец. Кубок, словно согревая, она зажала между грудей. Капли вина скатывались по ним и, попадая на большие коричневые пятна вокруг сосков, исчезали.

Приблизившись к Сантьяго, девушка повернулась спиной к старику, раздвинув груди, вытащила кубок и поднесла его к губам. Рука ее нарочито дрогнула, и часть содержимого выплеснулась на песок. Девушка тут же повернулась боком, так чтобы старик мог видеть Сантьяго, и протянула кубок юноше.

Он был уверен, что незнакомка специально пролила напиток, но не понял, для чего. Наверное, решил Сантьяго, это древний андалузский ритуал, подобно тому как греки отливали из чаши вино в жертву Дионису. Все андалузцы колдуны, вспомнил он слова Росенды.

Он взял кубок и поднес к губам. Пахнуло травяным духом, похожим на запах отвара, которым поила его Росенда.

«Не пей! – закричал разум. – Не пей!»

Сантьяго поднял глаза на обнаженную девушку, стоявшую перед ним на расстоянии вытянутой руки. Та улыбнулась и призывно провела розовым язычком по алым губкам. Провела медленно, но это движение было столь недвусмысленным обещанием, что Сантьяго тут же прильнул к теплому кубку, согретому прекрасным телом девушки, и выпил его содержимое до дна.

Он протянул кубок девушке, и в это мгновение ночь дернулась, закачалась, сдвинулась и поплыла. Тысячи падающих звезд ринулись с неба прямо в его сердце, оно моментально переполнилось светом и взорвалось. Тьма, наполнявшая сердце, вырвалась наружу, поглощая все вокруг.

Сантьяго проснулся от холода. Красное утреннее солнце еще не успело высоко подняться над линией горизонта, и его слабые лучи только-только начинали подсушивать влажный песок, на котором лежал Сантьяго. Он сел и осмотрелся. О Боже праведный! Теперь понятно, почему так зябко: открыватели тайного оставили ему лишь нижнее белье, сняв всю одежду, включая сапоги. И золотой нательный крест, подарок доньи Клары, добрые христиане тоже сняли. Ничего святого! Опоить католика и украсть крест, символ веры, надежду вечного спасения! Во что же они верят, эти жалкие людишки?

Но он, он-то хорош, нечего сказать! И как его угораздило так попасться, ведь даже дураку было понятно, что это ловушка!

В правом виске остро закололо, словно туда вонзили длинную иглу, доходящую до самого мозга. Сантьяго схватился за голову руками и завыл от боли. Прошло немало времени, прежде чем висок отпустило; пошатываясь, он поднялся на ноги и побрел домой. К счастью, улицы Кадиса были почти пусты, и он добрался до двери с львиной мордой, успев собрать лишь пару-тройку осуждающе-недоуменных взглядов.

– Пресвятая Дева! – вскричал Хуан-Антонио, увидев Сантьяго. – Где же вы так напились, милостивый гранд?!

– Меня опоили зельем и раздели во сне, – ответил тот.

– Не рано ли вы начали таскаться по притонам, где так поступают с посетителями? – продолжал выговаривать слуга. – За все годы моего пребывания в этом доме я ни разу не видел вашего батюшку в таком состоянии. Как хотите, но я обязан доложить донье Терезе.

– Не смей ничего рассказывать, – четко выговаривая каждое слово, произнес Сантьяго. – Клянусь Девой, я не пил ни капли вина. Мне обещали показать, где находится Ферди, и я… В общем, сам я виноват, тут ты прав. Но ни вино, ни притоны тут ни при чем.

– Ох, Санти, Санти, – тяжело вздохнул Хуан-Антонио. – Но куда же смотрел Педро?!

– Его срочно вызвали на корабль. Ты прав, не надо было мне ходить одному, но…

– Ладно, пойду нагревать воду, срочно умойся, приведи себя в порядок. У тебя синяки под глазами и щеки опухли.

– Спасибо, Хуан-Антонио.

Слуга нежно погладил своего любимца по плечу и ушел разводить огонь под большим котлом для нагрева воды.

Отмывшись и позавтракав, Сантьяго почувствовал себя гораздо лучше. Боль в виске стихла, голова стала холодной и ясной. Еще бы, ведь он проспал всю ночь мертвым сном и неплохо отдохнул.

«Отдохнул, – фыркнул Сантьяго. –