увидеть. Особенно тебя, Лис! Без обид, ребята, – произнес Шон. – Она, к счастью, в безопасности. Есть одно место под названием «Гавань». Сейчас мы живем там. В этом доме собираются все, кому удалось спастись от торговцев.

Я представила, как увижу Вэнди, и поняла, что готова расплакаться.

– А что с Двэйном? – с опаской спросила я.

– Он… Давайте я сначала кое-что объясню. В этом городе есть игра. С монеткой. Одна ее грань светлая, другая – темная. Ты выбираешь себе партнера, союзника, так сказать, и врага – против кого играешь. Тот тоже идет со своим партнером. Два на два, получается. Вы встаете друг напротив друга и кидаете монетки в игральные стаканы. Накрываете их крышкой или просто ладонью, хорошенько встряхиваете, а потом опускаете на стол. Все вместе. А потом одновременно вскрываетесь. И так несколько раз. Суть в том, чтобы у тебя и у твоего партнера выпало больше светлых граней, чем у противников. Если вы побеждаете, то соревноваться начинаете уже со своим партнером. Но не подкидываете монетки заново, а считаете количество выпавших светлых граней за уже прошедшую игру. Может быть, вы обыграли противников за счет везения вашего партнера, но потом оно же сыграет против вас. Один получает все, что попросит, – деньги, исполнения мечты, свободу. А другой – попадает в Яму. Это такая местная тюрьма. Огромная металлическая воронка в земле, которая тянется вниз на многие километры. В стенах там по кругу выстроены камеры, из которых, говорят, ни за что не выбраться. Я не знаю, зачем туда собирают людей, но игра идет каждый день. Тюрьма наполняется, но не слышал, чтобы там не хватало мест.

– Почему тогда люди соглашаются на игру? – робко спросила Рахель. – Тут же невозможно просчитать свой выигрыш, чистое везение…

– Люди надеются на удачу. Большей части этого города терять нечего.

– И вы пошли играть? – с трудом выдавила я.

– Мы хотели спасти Мисс и Ли, – глухо отозвался Шон. – Но меня играть не пустили. Я уже работал на лаборатории. Нам не позволено играть, им нужна наша сила и выносливость. Поэтому Двэйну пришлось играть вместе с Вэнди. Более дурацкого способа нельзя было придумать. Но на тот момент мы не знали, что проигравшего забирают в Яму. Тогда мы еще не знали о «Гавани». Мы были там всего пару дней, мы боялись, что Ли или Мисс убьют. Не знали, зачем их забрали. Мы считали, что проигравшего отправляют работать. И так мы смогли бы добраться хотя бы до Ли. Проиграла Вэнди, но Двэйн, разумеется, заменил ее. А потом… потом его утащили в Яму. С тех пор он в тюрьме. Мы не знаем, что с ним. И, честно говоря, понятия не имеем, как его вытащить.

У меня потемнело в глазах, а в горле пересохло. Я очнулась спустя несколько минут, когда поняла, что кто-то пихает мне в руки бутылку с водой. Я сделала пару глотков. В голове не оказалось никаких мыслей. Я вдруг почувствовала ужасную усталость, и мне едва удавалось передвигать ногами.

– Но нас теперь больше, – услышала я слова Тимы. – Теперь не только вы с Вэнди. Мы можем что-то придумать. Можем даже этих уговорить нам помочь, – он кивнул в сторону стражей.

Шон хмуро глянул в их сторону.

– И мы можем им доверять? – не понижая голоса, спросил он. – Я понимаю, вы шли вместе все время. Но станут ли они спасать изгнанников?

– Они спасли нас, – возразила Яна.

Шон что-то пробурчал, отправив недовольный взгляд уже в сторону Кристины.

Я с мольбой во взгляде обернулась на Ворона. Я знала, что он слышал каждое слово. Лицо стража оставалось непроницаемым. Он смотрел мне прямо в глаза, зная, что я жду от него ответа, но молчал. Я отвернулась. У меня появилось странное предчувствие, словно скоро что-то произойдет. И я не знала, хорошее или плохое. Я снова задумалась о Вороне. Конечно, он не обязан помогать нам, жизнь изгнанников не должна его заботить. Но зачем тогда он спас нас? Все это не имело никакого смысла.

– Прости, Лис, прости, что не смогли помочь тебе, – тихо произнес Шон, и я смерила его недовольным взглядом.

– Учитывая, как вы помогаете себе, я с радостью откажусь от подобных услуг, – ответила я.

Шон улыбнулся:

– Теперь ваша очередь. Что произошло с вами? Алиса, я видел твои выступления. – Я тут же сморщилась. – Ты выглядела… мм… вообще-то ты выглядела пугающе. Может, ты и говорила уверенно, но взгляд у тебя был… то полумертвый, то какой-то… не знаю… как у маньяка-убийцы.

– Ну… – я замялась. Мне не хотелось вспоминать те дни. – Наверное, я так себя и чувствовала….

Я постаралась рассказать свою историю как можно короче, опуская фрагменты о Тьме и моих бесконечных переживаниях. В какой-то момент я представила, что то же самое мне придется повторять Вэнди, а потом и Ли с Двэйном, и я заранее уже чувствовала себя уставшей. Оглядываясь назад, я вдруг поняла, что в ОБ я чувствовала себя гораздо хуже, чем мне казалось в моменте. И смогла увидеть это только теперь, со стороны. Среди леса, среди изгнанников я ощущала себя в разы увереннее. Даже несмотря на ужасные новости Шона.

К вечеру мы уже успели поговорить о многом. Шон спрашивал о рейте, о войне, со всей горячностью ругал Советы и слал их гораздо дальше этого берега. Не один раз он спрашивал об Элиассе и Кристине и никак не хотел понимать, с какой стати они приехали вместе с нами. Даже Джоанн не вызывала у него такого удивления, он скорее принял ее как нечто само собой разумеющееся. Несмотря на помощь Кристины, он не доверял ей, а Элиасса воспринимал как врага и постоянно искоса следил за ним. К сожалению, мы и сами с трудом могли объяснить их приезд. Да и с трудом смогли к ним привыкнуть. Как мы собираемся строить новый мир, если не готовы признавать друг в друге даже временных союзников? Что произойдет, когда война развернется? А когда она закончится? Я даже не знала, какой мир вижу в нашем возможном будущем. Все скрывала темнота, и я ощущала полнейшее чувство безысходности. Мне казалось, что мы стремительно несемся на поезде, а впереди огромная стена, о которую нам предстоит разбиться.

Спустя пару часов Шон попросил нас остановиться. Было еще светло, яркое солнце палило с ясного безоблачного неба, прорываясь