Не время!

На моих ногах не было обуви, потому жар от языков пламени ощущался очень сильно.

Рванул к двери, через огонь, но к моему ужасу она не поддалась — безумец запер ее на ключ! Недолго думая, схватил со стены топор и с силой ударил его лезвием по ветхому замку. Топор увяз в дереве, но вытащил его и ударил снова, отчего старый замок почти полностью сорвался. Отбросив топор, резко ударил ногой в область под замком, и еле державшаяся дверь слетела с петель. От хлынувшего в сарай потока воздуха пламя разгорелось еще сильнее, но, уже не чувствуя боли, бросился на улицу и упал на влажную траву, сбивая огонь со своей одежды.

Отползая от горевшего сарая подальше, почувствовал, что силы покидают меня: повернувшись на спину, закрыл лицо обеими руками и просто взвыл, будучи не в силах справиться со всем, что навалилось на меня. Продолжал стенать даже несмотря на то, что мне уже ничего не угрожало. Огня не было, лежал на сырой траве. Спасся… Спасся…

Сколько испытаний может вынести простой человек? Где та грань, за которой уже находится безумие, забытье? Может быть, это все происходит уже не со мной, а с кем-то другим?

В моей голове не осталось мыслей, у меня случился психологический коллапс: лежал на земле, совершенно неотличимый в тот момент от пациентов клиники. Наверно, опять рыдал, а может и нет — совсем ничего не чувствовал. Подобно тому, как перегорает лампа от чрезмерно высокого напряжения, перегорел и сам. После такого не восстанавливаются…

Поднявшись на локтях, устремил опустошенный взгляд на огромное пожарище, что представлял собой еще недавно целый сарай. Если бы находился сейчас внутри, огонь уже точно пожрал бы меня полностью. Может быть, на этот момент был бы еще жив…

Только сейчас более или менее осознанное понимание происходящего начинало открываться передо мной. Священнослужитель, этот больной сукин сын, устроил мне аутодафе. Он не просто напал на меня с кулаками, он действовал аккуратно, расчетливо, мысля при этом логически, а не полагаясь на внезапные порывы, как большинство психически больных. Его недееспособность была неоспорима, но знал точно: изобью его до полусмерти, если он только покажется в моем поле зрения. Потрачу последние силы, но он свое получит. Тоже живой человек, у меня не стальные нервы.

Кое-как поднявшись, хотя ноги подкашивались и упорно отказывались держать меня, дотронулся до лба и к своему немалому удивлению обнаружил, что прибор ночного видения все еще надежно держится на нем. Пропуск мертвого охранника тоже по-прежнему лежал в кармане. Только одежда была кое-где обожжена.

Ничего не соображая, побрел прочь, с трудом переставляя ноги. Мне уже было все равно, куда иду: хотелось просто убраться подальше от пылающего сарая. Как-то совершенно незаметно для себя уткнулся в новый корпус здания, в стене которого крайне удачно располагалась прочная металлическая дверь, которая к тому же была не заперта. Оставаться на улице уже не было сил, к тому же тут было настолько туманно, что передвигаться приходилось буквально на ощупь, потому сразу же воспользовался возможностью проникнуть в здание. К сожалению, внутри царила кромешная тьма, потому мне сразу пришлось опустить окуляры прибора ночного видения на глаза.

По внутренней обстановке сразу догадался, что это явно была не тюрьма, а скорее некий больничный стационар или, если быть еще точнее, медицинский блок. Прямо в коридоре, в который попал, были оставлены больничные каталки, все снабженные кожаными ремнями, а на полу валялись разбросанные медикаменты, бинты и шприцы. Ориентируясь при помощи своего прибора, бесцельно пошел вперед, огибая оставленные впопыхах предметы мебели, пока не добрался до нового помещения, в котором уже был включен свет. Подняв окуляры вверх и задвинув дверь на всякий случай невысоким, но широким металлическим шкафчиком с инструментарием, в полном физическом и моральном опустошении свалился на пол…

Лежал на холодном полу неподвижно, закрыв глаза и прислушиваясь к оглушительным ударам своего сердца, отдававшимся барабанной дробью в висках. Мыслей в голове совсем не осталось, складывалось ощущение, что из меня будто бы вынули душу, оставив внутри лишь пустоту. Сколько может вынести простой человек? Был именно простым человеком: у меня не было военной подготовки или огромного жизненного опыта за плечами, не обладал способностью «видеть суть всех вещей» или выдающимся умом — но мне пришлось столкнуться с испытаниями, из которых никому не дано было выйти прежним.

«Я жив. Жив», — промелькнула в моей голове первая четкая мысль.

Все еще был жив. Ко мне не сразу вернулось ощущение реальности происходящего, но когда все же немного пришел в себя, первым, что почувствовал, стала боль. Болели плечи и спина, голова и горло: каждый вдох или выдох сопровождался тягучей болью, будто кто-то проводил чем-то грубым по моей гортани. Сильнее всего болели ноги. Не чувствовал этой боли раньше, потому что пребывал в состоянии шока, но теперь она начинала овладевать мной.