- Похороны в десять, - предупредил отец.

   - Знаю. Надо ещё в душ сходить. - После скоростного путешествия на поезде он чувствовал себя грязным. - Лучше даже в ванне полежать, для разнообразия. На востоке у нас только душ и был.

   На парковке в этот час было практически пусто. Соответственно и пробок не было. В Сан-Франциско они возвращались по мосту Бэй-Бридж. Джо вспомнил, с какой помпой его открывали в 1936. Мост этот был гораздо удобнее парома, который соединял Сан-Франциско с заливом. Был бы, если бы они ехали, а не ползли, ограниченные новыми строжайшими правилами светомаскировки.

   На ум Джо пришла одна мысль.

   - Пап, вам топлива-то хватает? - Став курсантом, он как-то перестал беспокоиться о бензине. Машины у него всё равно не было, поэтому и переживать было не о чем.

   Отец пожал плечами.

   - Всё будет нормально. А это сейчас важнее всего. - Джо прикусил губу и кивнул.

   Он мог в лепешку расшибиться, но так и не понял бы, каким образом отец находил дорогу в кромешной тьме. Маскировочная лента практически целиком закрывала фары - только узенькая щёлка осталась. Света, который она давала, хватало едва ли на длину плевка. Но отец как-то справлялся. По пути ему удалось не зацепить ни одной машины и до дома они добрались, ни разу не свернув куда не надо.

   После многих месяцев, проведенных в койках и на нарах, собственная постель показалась Джо до смешного мягкой. Он снова ощутил себя ребенком, как будто последних лет и не было вовсе. Он подумал, не помешает ли ему тиканье часов на тумбочке. Если оно и мешало, то минуты полторы-две, не больше. После чего он не слышал уже ничего.

   Когда зазвонил будильник, Джо долго не мог понять, что гремит и как это выключить. С тех пор, как он записался во флот, его будил сигнал горна утренней побудки. Спустившись на завтрак, он не сразу понял, что даже не переоделся. Вот это роскошь.

   Когда его увидела мама, её лицо залилось слезами. Шестнадцатилетний брат Карл смотрел на Джо в немом восхищении. Его сестре Энджи было двенадцать. Она просто радовалась тому, что старший брат вернулся. За завтрак он садился с единственной мыслью о том, что скоро нужно будет возвращаться в Пенсаколу. Карл смотрел на него, разинув рот. Отец ухмыльнулся. Мама терпеливо смотрела на него. В Пенсаколе порции были гораздо меньше.

   Из-за разговоров за завтраком Джо так и не успел принять ванну. Он быстро ополоснулся в душе и надел форму. Когда он спустился вниз, мама снова начала плакать. Глаза Карла едва не вылезли из орбит. Брат и отец были одеты практически в одинаковые черные костюмы. Джо постарался не обращать внимания на исходивший от них запах нафталина.

   Все вместе они сели в машину и отправились в церковь. Там их уже ждали репортеры. Этого Джо никак не ожидал. "Сраные стервятники", - подумал о них Джо. Их семья прошла мимо репортеров, не обронив ни слова.

   Внутри уже собрались родственники и друзья. Джо степенно жал одну ладонь за другой. На плечо ему легла рука Доминика Скальци.

   - В гараже без тебя, всё не то, парень, - сказал автомеханик. - Пацан, что тебя подменяет, до тебя вообще не дотягивает. Но, то, что ты делаешь - очень важно. Мы все тобой гордимся. - От его костюма тоже пахло химией.

   - Спасибо, мистер Скальци, - ответил Джо, поняв едва половину из того, что сказал его бывший начальник. - Прошу прощения. - Он прошел дальше и сел на скамью рядом со своими. Стоявшие в церкви гробы выглядели пугающе, в том числе и потому, что были закрыты. Джо знал, что это значило: в похоронном бюро не успели привести трупы в порядок, чтобы оставлять открытыми.

   Несмотря на шерстяную форму, его колотил озноб. Он уже не раз видел, как разбивался "желтый псих" и знал, что стало с теми, кто находился внутри. Тогда увиденное напрочь выбило его из колеи. Но как только он представлял, что нечто подобное случилось с его дядей, тетей и двоюродными братом и сестрами... Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Джо казалось, что именно он убил их.

   Глупости это всё. Разумом он это понимал. Но на похоронах разуму места не было.

   Поминальная служба помогла успокоиться. Стояние на коленях и мелодичная латынь не могли утолить печаль, но позволили ей как бы обтекать его. Завершился ритуал сухой безвкусной просвирой. Когда священник произнес "Ite, Missa est", Джо наконец-то немного полегчало.

   Затем настал черед самих похорон. Разумеется, он был среди тех, кто нес гроб. Он был молод, крепок и здоров, и совсем ничем не мог помочь, находясь в четырехстах километрах отсюда. Глядя, как сырая земля постепенно засыпает гробы, стучит по крышке, Джо закрыл лицо ладонями.

   - Всё хорошо, - зло прошептал ему отец. - Всё будет хорошо.

   Джо помотал головой. Ничего не хорошо. И не будет хорошо. Если бы всё было хорошо, он никуда бы не уехал из Пенсаколы, а родные занимались бы своими делами. А вместо этого, он здесь, пятеро его родственников лежат в земле, а шестой выйдет из больницы не раньше, чем через две недели. Сквозь пальцы текли слезы и падали в зеленую траву.

   После похорон все отправились в дом его родителей. Там уже было полно народу. Из-за войны продукты стали дефицитом. Но приготовленная мамой еда и добытое отцом спиртное, словно насмехались над этим. Джо гадал, в какие долги им пришлось влезть, чтобы оплатить еду и сразу пять похорон. Он обдумал эту мысль и пожал плечами. В таких ситуациях о подобных вещах думать бессмысленно.

   Все вокруг предлагали ему выпить. Если бы Джо соглашался на каждое предложение, на поезд его бы пришлось везти на тележке. Он выпил ровно столько, чтобы чувствовать себя, словно в кабине из толстого стекла - как на истребителях - и отгородиться от мыслей о превратностях судьбы. Затем он просто ходил с полупустым стаканом, избегая, таким образом, предложений долить ещё.

   Люди вокруг рассказывали ему, порой в непристойных выражениях, что он должен сделать с япошками при