Шрифт:
Закладка:
Финдекано посмотрел на портрет жены. Даже сейчас, с картины, она смотрела с высокомерным презрением.
— Нарнис, — прищурился принц, — ты никогда не была верна мне, как положено супруге. Ты никогда не надевала цвета моего рода! Не принимала мою семью! И я, ослеплённый твоими чарами, тоже от неё отрёкся! Я едва не потерял отца во льдах! Из-за тебя!
Словно каким-то не своим голосом позвав слуг, Финдекано приказал убрать куда-нибудь портрет из комнаты. Удивлению верных не было предела, но сын верховного нолдорана словно не заметил этого. Взгляд серо-голубых глаз переместился с опустевшей стены на стоявший поверхности центре стола Драконий Шлем.
— Ненужная Маэдросу вещь должна бережно храниться у меня? Как бы не так! Барад Эйтель — не его личный погреб для старья!
Мысли заметались, шум в голове сделал зрение нечётким, но вдруг взгляд прояснился, и старший хитлумский принц хлопнул себя по лбу: Крепость Исток — не его дом! У него есть забытая, оставленная на долгие годы Стрела! Надо поехать туда, только сначала… Сначала… Надо завершить дела здесь… Нельзя ведь просто всё бросить. Да. Завершить дела. И поехать поговорить с отцом. Его и так все предали! Турукано и Ириссэ! Как они могли?! Но теперь сестра в Мандосе осознает свои ошибки.
Предатели… Лжецы, обещавшие верность и помощь! Всё они лгали! Только Линдиэль всегда делала именно то, что говорила. Почему же это не осознавалось раньше?
— Как я был слеп… — покачал головой Финдекано, смотря безумными мутными глазами на шлем с драконом. — Но теперь всё будет правильно.
***
Побелевшее от мокрой метели небо вновь почернело, ветер стих, а в крошечные разрывы то ли облаков, то ли дыма показался блёклый дневной свет.
Осторожно прислушиваясь и присматриваясь, отряд Галдора, рассеявшись, двигался в сторону холмов, ориентируясь на следы птиц и крупного копытного.
Сын военачальника чувствовал одновременно восторг и тревогу: всё шло хорошо, однако с каждым шагом казалось, будто всё ближе становится что-то непоправимое.
— Эй, ссыкуны! — раздался вдруг голос с вершины одного из холмов. — Эльфьи подстилки! Штаны уже намочили? Снимайте, не бойтесь. Поймите: или вы их сами спустите, или мы срежем. С кожей.
Воины обернулись. На возвышенности стоял, подбоченившись, мужчина, спиной к свету, поэтому рассмотреть его было сложно, однако Галдор сразу понял — это не орк.
— Баб наших трахать явились? — поинтересовался враг, позволяя себе дерзость, поскольку стоял на безопасном расстоянии.
— Не стрелять, — тихо произнёс наследник Хадора своим. — Он провоцирует.
— А не выйдет! — крикнул с ненавистью морготов боец и, сняв меховую шапку, хлопнул себя по короткой светлой щетине на макушке. — Потому что все бабы здесь мои! В бой!
Галдор не успел осознать собственную мысль, что этот полуорк подозрительно похож на отца — фигура, форма головы, рост, цвет волос, голос. Сейчас важнее было — дать отпор. До этого момента сын Хадора полагал, будто готов к любой западне, но вдруг показалось — всё, конец — за холмами, конечно, разместилась не армия, но силы врага превзошли ожидаемые втрое.
— В бой! — закричал он, надеясь, что голос прозвучал уверенно.
— Уходи! — вдруг с топором в руках возник перед старшим братом Гельдор. — Я прикрою. Предупреди остальных! Уходи!!!
Бросив последний взгляд на вылезших откуда-то орков и прикинув их численность, Галдор скомандовал отступление.
— Живьём брать! — заорал полукровка с холма. — Слышь, ты, трус из эльфьей жопы?! Приходи, договоримся! Твои дружки, кто выживёт, у нас погостят.
— Уходи! — снова, что было сил, крикнул Гельдор. — Что я сказал?!
Не понимая, как мог настолько глупо просчитаться, почему разведка не увидела столько врагов, донося лишь о мелких группках, Галдор побежал прочь, понимая — за ним будут следить, поэтому возвращаться в укрытие нельзя.
Позади раздались крики и лязг металла.
Об истинном положении дел
Сон был очень неприятным. Понимая, что это лишь видение, и догадываясь, чем оно вызвано, Линдиэль заставила себя проснуться.
Посмотрев на стены и потолок хитлумских покоев, дочь лорда Новэ попробовала понять, как именно недавний разговор с верховным королём Нолдор превратился в события сна, чтобы убедить себя — это не пророчество, а лишь отражение прошлого.
Нолофинвэ собрал совет в узком кругу и спрашивал Линдиэль о её переписке с племянницей. Увы, ответить было нечего.
«Я не уеду из Оссирианда! — на эмоциях, поэтому крайне неряшливо написала Оэруиль тёте на просьбу погостить в Хитлуме или отправить ненадолго сына познакомиться с роднёй. — И Морион тоже! Здесь мы в безопасности, но что можешь предложить ты и вся наша дружная семья? Может быть, они защитят меня от мужа, за которого сами и выдали, да?»
Такой ответ настораживал, однако Арастур уверял, будто в Оссирианде всё спокойно, по крайней мере, по словам его брата-вождя. Торговля с Таргелионом налаживается, договоры подписываются. Да, есть разногласия, но Карантир не требует жену и сына домой, никто никому не угрожает.
«Я смогу убедить королеву Оэруиль приехать! — пыталась оправдываться перед Нолофинвэ Линдиэль, понимая, что не должна уезжать из Хитлума. — Мне лишь необходимо доказать ей, что это безопасно!»
«Будет сложно доказать неправду, — усмехнулся Арастур на просьбу помочь советом. — Я говорил с Райвен, и она поведала мне весьма интересные подробности политики Нолофинвэ. Наверняка слухи доходили и до Таргелиона, а значит, Оэруиль знает о них и не поверит, будто здесь ей ничто не угрожает. Ты ведь слышала, чем закончился обмен послами между королём и его не слишком лояльным лордом?»
Дочь Новэ Корабела сдавила голову руками. Во мраке ночи всё вокруг сливалось с видениями из сна, и снова становилось страшно.
— Это просто отголосок чар и тревога после разговора с королём, — сказала себе эльфийка, пытаясь прогнать пугающие образы, но воображение снова и снова их возвращало.
Линдиэль будто всё ещё убегала от рушащегося берега, видя, как деревья, кусты и дома падают в огонь далеко внизу. Она спешила, но в руках появлялось всё больше вещей: саженцы, тюки с мукой и крупой, соль, овощи, а поверх всего этого вдруг возникла корона. Во сне эльфийка знала — это не её добро, но отдать некому, надо сохранить.
