Шрифт:
Закладка:
– Я гуль, и надлежит мне пожирать тела мертвецов. Нынче явился я за трупом, который сегодня предали земле, а ты, грубиян, разлегся тут и мне мешаешь. Изыди, ибо со вчерашнего дня я ничего не ел, и терзает меня страшный голод.
Я едва не лишился чувств от ужаса, лежа на холодной земле: сперва – когда увидел демона и услыхал его страшный голос, а потом – когда осознал еще более страшный смысл его слов. Оправившись, я принялся умолять его:
– Заклинаю тебя, пощади эту могилу, ведь в ней лежит та, что мне дороже всех живых созданий, и не вынесу я, если ее прекрасное тело пожрет подобный тебе нечистый демон.
Услышав это, гуль впал в ярость. Я решил, что он сейчас набросится на меня, но снова взмолился и поклялся Аллахом и Мухаммедом, принеся множество обетов, отдать ему все, что только возможно, и свершить все, что будет в силах человеческих, если только он оставит неоскверненной могилу Амины. И ответил гуль, чуть смягчившись:
– Если ты и правда окажешь мне одну услугу, сделаю, как ты просишь.
– Нет на свете того, что я не выполнил бы для тебя. Молю, скажи, чего ты желаешь.
– А желаю я вот чего: восемь ночей подряд должен ты приносить мне по одному трупу убитого твоею собственной рукой. Выполнишь мои условия – и я не буду выкапывать и пожирать тело, что здесь лежит.
Меня охватили беспредельные ужас и отчаяние, ведь я честью своей поклялся выполнить богомерзкие требования гуля. Я молил его изменить условия договора и говорил так:
– О пожиратель плоти, обязательно ли тебе нужны трупы именно тех, кого я собственноручно убил?
И ответствовал гуль:
– Да, ибо тела почивших иным образом и так достанутся мне и моим сородичам. Заклинаю тебя обетом, который ты принес, прийти сюда завтра ночью, когда землю окутает тьма или чуть позже, и принести первый из восьми трупов.
Сказав так, он удалился под сень кипарисов и начал разрывать свежую могилу неподалеку от могилы Амины.
Покидая кладбище, я испытывал еще более страшные муки, чем прежде, и размышлял о том, что предстоит сделать, дабы выполнить клятву и вырвать тело Амины из лап демона. Не ведаю, как пережил я следующий день, разрываясь между горем по умершей жене и ужасом пред надвигающейся ночью и невыносимым моим обязательством.
Когда землю окутала тьма, я тайком вышел на безлюдную дорогу рядом с кладбищем и укрылся среди древесных ветвей. Первого, кто попался мне, я зарубил мечом и притащил туда, где уже поджидал гуль. И следующие шесть ночей я возвращался и совершал злодеяния, каждый раз убивая первого, кто попадался мне на пути, будь то мужчина, женщина, купец, попрошайка или могильщик. И каждый раз гуль поджидал меня в условленном месте и тут же набрасывался на свою страшную пищу с жадностью, прямо в моем присутствии, особенно не церемонясь и не утруждая себя благодарностями. Семерых убил я, и вот сегодня настанет последняя ночь. Вчерашней моей жертвой, как и показали свидетели, была женщина. Когда я вершил все это, меня переполняли отвращение и раскаяние, но я помнил об обещании, которым связан, и о той судьбе, что постигнет тело Амины, если я нарушу слово.
Вот, о кади, моя история. Увы мне! Ведь мои чудовищные злодеяния пропали втуне, я не выполнил условия сделки с демоном, и он, конечно же, этой самой ночью сожрет тело Амины вместо того трупа, который должен был доставить я. Отдаю себя на твою милость, Ахмед бен Бекар, и самой милосердной карой мне будет смерть, ибо только она прервет мои умножившиеся страдания и муки совести.
Когда Нуреддин Хассан закончил свою повесть, все, кто слышал ее, испытали поистине неописуемое удивление, ибо никто не мог припомнить более странного случая. Долго размышлял кади, а потом вынес свой вердикт:
– Не могу не дивиться я на твой рассказ, но свершенные тобой злодеяния не стали от этого менее гнусными – сам Иблис пришел бы от них в ужас. Однако следует принять во внимание то, что ты дал гулю слово и честью своей обязался выполнить его условия, сколь бы ужасными они ни были. Также следует принять во внимание твое горе, вызванное смертью жены, и благочестивое желание спасти ее тело из лап демона. Не могу признать тебя невиновным, но и не ведаю, какое наказание соразмерно твоим поступкам, ибо дело это и вправду неслыханное. Посему отпускаю тебя на свободу с наказом: искупи свои преступления тем способом, какой покажется тебе наилучшим, и сверши правосудие в отношении себя и других в той степени, на которую способен.
– Благодарю тебя за твое милосердие. – С этими словами Нуреддин Хассан вышел из здания суда под взглядами удивленных зрителей.
После его ухода многие спорили и многие сомневались в мудрости кади. Кое-кто утверждал, что Нуреддина следовало без промедления казнить за гнусные преступления, а кто-то говорил о клятве, данной гулю, которая полностью или же отчасти оправдывала несчастного. Пересказывали разные истории и случаи, описывающие как природу гулей, так и странные превратности судьбы, постигшие тех, кто заставал этих демонов во время их страшных ночных пиров. И снова возвращался спор к Нуреддину Хассану, и снова приговор кади обсуждали и подвергали сомнению, приводя различные доводы. Тихо сидел среди всего этого гомона Ахмед бен Бакар и сказал лишь:
– Погодите, ибо этот человек свершит правосудие в отношении себя и прочих, кто причастен к сему делу, насколько это будет в его силах.
Так и случилось: утром следующего дня на кладбище под Басрой обнаружили еще один наполовину обглоданный труп, который лежал на могиле Амины, жены Нуреддина Хассана. И труп этот принадлежал самому Нуреддину Хассану, который убил себя и таким образом не только выполнил наказ кади, но и расплатился с гулем, доставив последнее обещанное тело.
Царство червя
Предисловие
Этот рассказ родился под влиянием «Путешествий сэра Джона Мандевиля», где в числе прочего упоминаются вымышленный край Абхаз и окутанная тьмой область Ханисон! Могу порекомендовать это красочное произведение, написанное в четырнадцатом веке, всем любителям фантастического. В одной главе сэр Джон даже рассказывает, как растут и размножаются алмазы! Да уж, в те дни, когда люди верили в подобные дива, мир был поистине полон чудес.
И
