процедура, брат, – непринужденно объяснил Ричи. – Просто проверяем, совпадут ли твои показания с информацией из других источников. Если все сходится – о радость! – мы тебе верим. Если же ты говоришь одно, а улики – другое… – Он пожал плечами. – Тогда у нас проблема, и, значит, нам придется копать дальше, пока не разберемся. Понимаешь?

– Ладно, – сказал Конор после паузы. – Пэту становилось хуже. Он не впал в буйство, не орал, чтобы животное выходило на бой, или еще что. Просто у него был тяжелый период, ясно?

– Но что-то ведь наверняка произошло. Недаром же ты вдруг решил связаться с Дженни.

– Просто она казалась такой одинокой. Пэт за два дня с ней ни словом не обмолвился – по крайней мере, я этого не видел. Он целыми днями сидел на кухне, уставившись в поставленные рядком мониторы на столе. Пару раз она пыталась с ним поговорить, но он на нее даже не взглянул. И по ночам они тоже не наверстывали упущенное – ночь он провел на кухне, спал в кресле-мешке.

Значит, под конец Конор проводил в своем логове практически круглые сутки. Я перестал играть с пакетиком и встал у него за спиной.

– Дженни… Я увидел ее на кухне – она ждала, когда вскипит чайник. Она оперлась о стол, словно у нее не было сил стоять. Смотрела в никуда. Джек тянул ее за штанину, хотел ей что-то показать, а она даже не замечала. Дженни выглядела лет на сорок, если не старше. Казалась потерянной. Я готов был спрыгнуть из окна и перемахнуть через стену, чтобы ее обнять.

– И ты решил, – произнес я ничего не выражающим голосом, – что в этот сложный для нее момент ей позарез необходимо узнать, что за ней кто-то следит.

– Я просто пытался помочь. Я бы зашел к ней, позвонил или написал, но Дженни… – Он тяжело покачал головой. – Когда дела идут не очень, она не любит говорить об этом. Она не стала бы со мной болтать, ведь Пэт… Вот я и подумал: дам ей знать, что я рядом. Съездил домой и нашел значок. Может, я поступил неправильно. Но в то время мне показалось, что это хорошая мысль.

– В какое именно время?

– Что?

– Когда ты оставил значок в доме Спейнов?

Конор набрал воздуху, чтобы ответить, но что-то его остановило; я увидел, как напряглись его плечи.

– Не помню.

– Даже не пытайся, приятель. Это уже не смешно. Когда ты оставил значок?

– В воскресенье, – сказал Конор, помолчав.

Мы с Ричи переглянулись через его голову.

– В прошлое воскресенье.

– Да.

– В котором часу?

– Часов в пять утра.

– Притом что все Спейны дома, спят в нескольких ярдах от тебя. Да уж, приятель, в смелости тебе не откажешь.

– Я просто вошел через черный ход, положил значок на кухонную стойку и ушел. Дождался, пока Пэт пойдет спать, – в ту ночь он не остался внизу. Делов-то.

– А как же сигнализация?

– Я знаю код. Видел, как Пэт его набирал.

Сюрприз, сюрприз.

– И все-таки это было рискованно. Похоже, тебе страшно хотелось это сделать, так?

– Мне хотелось, чтобы у нее был этот значок.

– Ну разумеется. И двадцать четыре часа спустя Дженни при смерти, ее муж и дети убиты. Даже не пытайся уверять, будто это совпадение.

– Я не пытаюсь вас ни в чем уверять.

– Так что же произошло? Она не обрадовалась твоему подарочку? Не проявила достаточной благодарности? Просто кинула значок в ящик, вместо того чтобы надеть?

– Дженни положила его в карман. Что она с ним сделала потом – не знаю, мне все равно. Я просто хотел, чтобы он был у нее.

Я опустил руки на спинку стула Конора.

– В тебе столько дерьма, что мне хочется сунуть твою голову в унитаз, – процедил я ему прямо в ухо. – Ты прекрасно знаешь, что Дженни подумала про значок. Ты знал, что он ее не напугает, потому что сам вложил его ей в руку. Вот вы, значит, как все устроили? Ночью, пока Пэт спал, она тайком спускалась в кухню и вы с ней трахались на детском кресле-мешке?

Он резко развернулся ко мне – его глаза были похожи на осколки льда. На сей раз он не отстранился, и мы едва не соприкоснулись носами.

– Меня от вас тошнит. Если вы так думаете, если вы действительно так думаете, значит, у вас не в порядке с головой.

Ему не было страшно. Для меня это стало почти шоком – за годы службы привыкаешь, что тебя боятся и преступники, и невиновные. Признаём мы это или нет, однако всем нам, полицейским, это нравится. У Конора больше не осталось причин меня бояться.

– Ладно, значит, не на кресле-мешке. У тебя в логове? Что мы найдем, когда снимем пробы с твоего спальника?

– Валяйте. Она ни разу там не была.

– Тогда где, Конор? На пляже? В кровати Пэта? Где вы с Дженни сношались?

Он сжал в кулаках складки джинсов, чтобы не ударить меня. Однако его терпение было на исходе, и я дождаться не мог, когда же оно лопнет наконец.

– Я бы ни за что к ней не прикоснулся, а она – ко мне. Никогда. Неужели вы настолько тупой, что не понимаете этого?

Я рассмеялся ему в лицо:

– Ну разумеется, прикоснулся бы. Ах, несчастная одинокая крошка Дженни! Бедняжка вынуждена торчать в этом гадком поселке. Ей просто нужно было знать, что она кому-то небезразлична. Ты ведь так сказал, да? Ты мечтал стать ее утешителем, верно? Вся эта брехня про то, что ей та-а-ак одиноко, всего лишь удобная отмазка, чтобы ты мог трахать ее, не чувствуя себя виноватым перед Пэтом. Когда это началось?

– Никогда. Если бы вы так поступили, это ваши проблемы. Если у вас никогда не было настоящих друзей, если вы никогда не любили, это ваши проблемы.

– Ей-богу, ты настоящий друг. Тот зверь, который сводил Пэта с ума, – это же твои фокусы.

Снова этот изумленный ледяной взгляд:

– Что вы…

– Как ты это сделал? Звуки меня не интересуют – рано или поздно мы выясним, где ты купил аудиосистему, – но мне любопытно узнать, как ты снял мясо с беличьих костей. Ножом? Кипятком? Зубами?

– Я понятия не имею, о чем вы.

– Хорошо. С белками разберутся у нас в лаборатории. Но вот что мне действительно хотелось бы узнать: затея с животным – твоя личная заслуга? Или Дженни была с тобой заодно?

Конор резко вскочил, опрокинув стул, однако далеко не ушел – я схватил его и прижал к стене еще прежде, чем успел