Пьерантони, чтобы не разувериться, что у людей бывают свои красивые белые зубы, всякий раз приходилось вспоминать чудесные зубы отца.

На письменном столе рядом с грудой бумаг лежала записка «15 часов 25 минут. Срочно позвоните секретарю майора Руссо».

Он взглянул на часы — без четверти пять.

От сержанта Сенаторе из оперативного отдела он узнал, что похититель наконец-то позвонил на виллу Шпаги. Майор Руссо и капитан карабинеров Цаполла давно уже прибыли на виллу и ждали его, Пьерантони.

— Еду, сию минуту еду.

Он позвонил в диспетчерскую и предупредил, что на время отбывает. Затем вызвал по телефону Салуццо.

— Они объявились, — сообщил он. — Еду к Шпаге. Как дела с этими двумя?

— Подожди, я тебе через минуту перезвоню.

Пьерантони весь напрягся — раз Салуццо пошел звонить ему из другого кабинета, значит, кое-что интересное он из супружеской пары выжал. Не успел он этому порадоваться, как зазвонил телефон.

— Выплыло одно имя — Джанни Кормани, друг дома, он знает об анонимных письмах. Безработный, из так называемых бунтарей.

— Немедленно его разыщите. Но будьте осторожней — может, он и спрятал малыша в своем доме. Хотя нет, лучше всего возьмись за это дело сам, лично. Как только найдешь, сообщи майору Руссо. Он на вилле Шпаги. Пусть потом он и займется этим «бунтарем». А я буду держать тебя в курсе дела.

— А с этими двумя как поступить? — простонал Салуццо. — Они просятся домой, баиньки.

— О, какие остроумные. Ты их держи и не отпускай, пока не разыщем и не допросим Джанни, друга семьи. Жду от тебя вестей, Салуццо.

14

Вилла Шпаги походила сейчас на лайнер, подающий сигналы SOS. Шпага и Валенцано, каждый по своему телефону, обещали вексели, закладные, драгоценности в залог, просили взаймы денег под крупные проценты.

На диване рядом с Паолой, уронив руки на колени и со страхом озираясь вокруг, сидела неподвижно бабушка Тео, пожилая, вовсе не молодящаяся дама.

Капитан Цаполла только что ушел. Руссо казался псом, который рвется с цепи.

— Сколько они потребовали? — шепотом спросил у него Пьерантони.

— Триста миллионов.

— Не так уж и много! — изумился он.

— За четыре часа, когда все банки закрыты, и столько не соберешь.

Он показал на Шпагу и Валенцано, о чем-то договаривавшихся по телефону.

— Они позвонили в Лугано, там в банке у Шпаги есть счет. Но швейцарцы точны как их швейцарские часы — если банки уже закрылись, то их ни за что не откроют. А эти типы требуют доставить выкуп сегодня же вечером.

— Вызов зафиксировали?

— Узнаете все в кабинете Шпаги.

Шпага уставился на Пьерантони, обнажив зубы в ядовитой усмешке. Ждал второго вопроса, и Пьерантони его задал, заранее, однако, зная, что поворачивает нож в уже и без того кровоточащей ране.

— Откуда звонили? — все же рискнул он.

Эти господа телефонщики не торопились. Ведь еще не бывало, чтобы требовали выкупа прямо в день похищения. А этот типчик взял и позвонил, когда мы еще не были готовы. Хорошо хоть, что больше звонков не было… Если б я не подсоединил телефон к магнитофону Шпаги, мы бы и записи не имели.

В кабинете Пьерантони включил магнитофон. Раздался шепчущий голос — похититель явно говорил, поднеся ко рту платок, и говорил на чистом итальянском языке.

— Сообщение для Шпаги. Сегодня вечером в половине девятого сядете в серую «ланчу» с номерным знаком МИН 12426, стоящую у дома пять на улице Бенедетто Кроче. С собой возьмете триста миллионов в старых купюрах, по десять тысяч лир.

В «бардачке» у руля вмонтирована рация, настроенная на ту же волну, что и наш передатчик. Включите рацию, нажав рычажок справа от нее. Кодовые слова: Джиджи Шпага. Точную дорогу вам укажут по радио. Полиция не должна подходить к припаркованной «ланче» и следовать за ней в пути. Если полиция не вмешается, ребенка вам возвратят завтра.

Потом Шпага отчаянным голосом зашептал, что банки уже закрыты, что он не в состоянии так быстро собрать триста миллионов, но похититель прервал его:

— Для господина Шпаги банки откроются, — и повесил трубку.

Черт побери, длинный, долгий разговор. Удалось бы его подслушать сразу, похитителя вполне можно было бы схватить прямо у телефона! Но Пьерантони подумал, что рации полицейских машин смогут легко перехватить радиоприказы.

Вернувшись в гостиную, он и сказал об этой своей идее Руссо.

— Нет уж, вы в это дело не вмешивайтесь! — накинулся на них Шпага. Он положил трубку — по щекам его обильно тек пот.

— Охранять меня надо было раньше! — На левом виске у него забилась жилка, и лицо вдруг стало нервно подергиваться.

Руссо и Пьерантони промолчали. На ком-то он должен был выместить весь свой гнев. Это хорошо, когда человек может выкричаться.

— Собрать нужные деньги удалось? — мягко спросил Пьерантони.

— Их принесет директор финансового агентства. — Шпага посмотрел на часы.

— У нас еще есть время, сейчас без пяти шесть. А вот как насчет этой «ланчи»?

— Она с обеда стоит в условленном месте, — успокоил его Руссо. — Мы проверили номер — машина похищена сегодня утром у человека, припарковавшего ее на Северной привокзальной площади. Я послал туда агента в штатском. Он будет наблюдать за машиной, не подходя к ней близко, хотя наверняка эти типы тоже за ней «присматривают». Будет самой настоящей трагедией, если какой-нибудь мелкий жулик ее украдет.

— Кто был дома, когда позвонили похитители? — < спросил Пьерантони у Шпаги.

— Все до одного: майор Руссо, тот капитан карабинеров… Моя жена, теща. И потом Анджела — в дверях. Валенцано, он провожал врача. Паоле стало плохо… Сами понимаете…

Он тоскливо поглядел вокруг. Внезапно у него начался нервный тик, и он никак не мог унять дрожь.

— Синьор Шпага, вам бы и самому не мешало принять успокаивающее средство, — посоветовал ему Пьерантони.

— Не могу. Деньги я отвезу лично.

И он поспешно поднялся, словно должен был сделать это тут же.

Стал расхаживать по комнате, погладил по голове Паолу, откинувшуюся на спинку дивана. Она, похоже, немного успокоилась.

Ее мать тоже вела себя очень хорошо, лишь губы ее беспрестанно шевелились, шепча молитву.

— А пока мы нашли авторов анонимных писем, — сказал Пьерантони, желая подбодрить Шпагу. Шпага кинулся к нему так, точно его подбросило пружиной.

— Значит, Тео у них!

Пьерантони усадил его в кресло. Сейчас ему впервые стало искренне жаль Жана Луи Шпагу.

— Вряд ли, синьор Шпага. Речь идет о той молодой женщине, что участвовала в конкурсе по Вазари. Я вам говорил о ней по телефону, помните? Она и ее муж