в своём лице должности председателя Совета министров и министра внутренних дел, и после его смерти оказалось, что последний пост можно заместить, но не заменить на нём Столыпина”.

Свои мысли отставной генерал Курлов подтвердил некоторыми эпизодами, сделав это, конечно, для красочности. Какие же мемуары без эпизодов?

Два раза в неделю Курлов являлся к Столыпину на доклад по делам департамента полиции, который происходил в присутствии товарища министра А.А. Макарова. Доклад длился с одиннадцати часов утра до трёх-четырёх часов дня с кратким перерывом для завтрака в семье министра.

Как выглядел министр на докладах по полицейским делам?

Вот мнение Курлова:

“П.А. Столыпин живо интересовался всеми делами и хотя при первом разговоре перед моим назначением в Департамент полиции заявил, что он не считает себя знатоком полицейского дела, но отдаваемые им при докладах распоряжения поражали своей вдумчивостью и определённостью. Приходилось удивляться, как быстро он схватывает сущность дела; работать с ним было очень приятно, так как его решительность и твёрдость невольно поднимали дух докладчика. Я до сих пор сохранил о П.А. Столыпине самую лучшую память, уважение и любовь, которые питал к нему при жизни и которые не изменились и после его всеми оплакиваемой кончины. Вот почему в своих воспоминаниях я дорожу отношением его ко мне, как человека”.

Курлов не был простачком, как может показаться на первый взгляд. Не случайно монарх назначил его на должность шталмейстера высочайшего двора. При встрече Столыпин сердечно поздравил своего подчинённого. А как не поздравить? Павел Григорьевич имел при дворе неплохие связи.

В тот день, о котором вспомнил бывший генерал, они приступили к докладу, прерванному затем обычным завтраком у Столыпина. На этот раз присутствовала за столом и Ольга Борисовна, которая поздравила Курлова и выпила бокал шампанского по случаю монаршего пожалования Петру Григорьевичу чина шталмейстера. Столыпины были вежливы, как всегда.

И Курлов отметил:

“Я в первый раз увидел Ольгу Борисовну, которую считали все высокомерной и резкой, что даже ставилось в вину П.А. Столыпину... О.Б. Столыпина очаровала меня своим обращением, и я могу сказать, что при всех наших последующих встречах первое моё впечатление не изменилось и я никогда не встречал с её стороны иного ко мне отношения”.

А до этого было иначе. Когда приезжал Курлов, Ольга Борисовна к завтраку не выходила. Его, конечно, это задевало — жена министра им вроде брезговала. Ему было неприятно. Но что он мог поделать?

Уточним, что все эти завтраки были позже, когда Курлов стал товарищем министра. А до этого он долго искал себе служебное кресло.

Когда пишутся мемуары, то их авторы не столько хотят поведать нам о событиях, которые им пришлось пережить, сколько выпятить себя или обелить.

Курлов хотел оправдаться. Потому так подробно описал, как относился к нему Столыпин, покритиковал недоброжелателей, похвалил друзей. Конечно, воспел оду государю. В последнем нет ничего предосудительного, ведь служил он не только отечеству, но и царю.

Несведущий в истории, прочитав его мемуары, примет их за истину. Пересказав известные факты, Курлов отретушировал свою роль во многих делах, особенно в событиях в Киеве, где был убит его министр, о котором он сказал столько хвалебных слов. Опытный профессионал с полицейской хваткой, представший перед нами, оказался бессильным перед убийцей-одиночкой! В такое трудно поверить.

Самое странное, что Столыпину никак не удавалось избавиться от Курлова. Для этого он предпринимал несколько попыток, но ни одна не удалась. Государь, который во всех вопросах соглашался со своим премьер-министром, не уступал ему только в одном — не шёл навстречу, не перемещал Курлова из МВД, не отстранял от полицейской работы.

При дворе говорили, что за спиной Курлова стоит сама императрица. Александра Фёдоровна считала генерала Курлова своим надёжным человеком в ведомстве Столыпина, которого она не жаловала.

— Курлов больше всех предан престолу, — заявляла она, — и это надо ценить.

Видимо, была она права. Курлов был предан только государю. Чтобы находиться возле него, он усиленно работал локтями.

Отличился Курлов во времена революционного движения в Курской губернии, где подавлял крестьянские бунты. Потом был назначен губернатором в Минск, где обстановка была также нелёгкая. До него там поскользнулся его предшественник граф Мусин-Пушкин. Во время одной из демонстраций манифестанты втянули губернатора в толпу и, сняв с него пальто, воспользовались красной подкладкой, подняв её, как знамя, над толпой.

Когда государю предложили послать в Минск Курлова, Николай II спросил:

— А справится ли?

— Справится, — отвечали ему. — В Курске он успешно командовал драгунами.

В то время как Столыпин успокаивал население в Саратове, Курлов призывал к порядку в Минске. В отличие от Саратова, в Минске дело закончилось стрельбой, что вызвало неудовольствие — династия тогда ещё боялась крови.

В Минске, при Курлове, солдаты открыли по манифестантам беспорядочный ружейный огонь. Были значительные жертвы — убитые, раненые. Против Курлова выступил минский прокурор Бибиков, посчитавший, что администрация потеряла из-за расстрела свой авторитет. Бибиков предложил ввиду таких обстоятельств передать власть судебному ведомству. “Надо успокоить народ” — пояснил прокурор.

Курлов возмутился. Написал прокурору, что назначен высочайшим указом, а потому считает вправе исполнять возложенные на него обязанности.

Бибиков не отступил, телеграфировал о слабости Курлова в столицу. Министр Булыгин срочно вызвал губернатора в Петербург, чтобы разобраться в происшедшем.

Когда Курлов приехал в столицу, то узнал, почему им так недовольны. Оказалось, минчане, в их числе был и городской голова, обратились с жалобой к графу Витте.

Булыгин сказал Курлову:

— Я тут ни при чём — это желание Витте. К тому же я больше не министр. Поезжайте к Дурново, управляющему министерством внутренних дел, он во всём разберётся.

Дурново, увидев Курлова, был удивлён:

— Что вы здесь делаете? Ваше место в губернии!

— Да, но меня срочно вызвали, потому что пришла жалоба на мои действия и я посчитал вправе приехать, чтобы разобраться, в чём же виноват.

Дурново позвонил Трепову, который в то время был товарищем министра. Тот дал пояснение:

— Граф Витте требует отставки Курлова. Но я нахожу вас правым и никогда под ней не подпишусь.

На другой день Курлова вызвал министр юстиции С.С. Манухин, который также получил телеграмму от Бибикова.

— Что там у вас происходит?

— Беспорядки, которые я пытаюсь подавить, — ответил Курлов. — Но меня в этом же упрекают.

Прочитав документы, представленные прокурором, Манухин, со слов самого Курлова, сказал:

— Да это — акт сумасшедшего. Ваш дальнейший доклад излишен. Я отправлю Бибикова лечиться за границу!

К сожалению, мы не знаем