Шрифт:
Закладка:
– О, да? Что вы хотите этим сказать?
Тео прекрасно понял ее намерение, но, как любой наделенный властью мужчина, он не мог упустить шанса выступить с назидательной речью в адрес женщины.
– У нас тут случилась жуткая драка между игроками детских команд в Бьорнстаде. После этого здесь, в Хеде, одному из бьорнстадских спонсоров разбили машину. Потом – трагедия на фабрике, спровоцировавшая жестокие столкновения на парковке у больницы и еще один акт вандализма – снова была разбита машина, на этот раз в Бьорнстаде. Боюсь, это только начало, если мы не предпримем ничего, чтобы затушить это пламя.
– И вы приехали сюда как пожарный, так я понимаю? – скептически спросила главный редактор.
Тео нарочито медленно вздохнул:
– Я слышал, что ваш репортер копается в финансовой отчетности одного из клубов. Говоря точнее, ваш отец, не так ли? Он, разумеется, хорошо известен в наших кругах. Почти легенда! Поймите, я безмерно уважаю право независимых СМИ следить за действиями властей, более того, мне бы хотелось, чтобы именно в этой коммуне вы следили за действиями властей с ОСОБЫМ пристрастием, так как здесь есть к чему придраться…
– Нельзя ли поближе к делу, – попросила главный редактор.
– Я просто хочу удостовериться, что вы не затеваете травлю напрасно. Не стоит распалять чувства людей, провоцируя их на насилие. Ведь даже сообщая новости, мы несем определенную социальную ответственность, не так ли?
Главный редактор откинулась на стуле. Случись этот разговор два дня назад, она держалась бы понаглее, но последнее время ей повсюду чудились призраки средь бела дня и черные куртки в сумерках, а от такого кому хочешь станет не по себе, даже самому толстокожему человеку.
– Я не стану комментировать никакие текущие расследования, над которыми работают мои журналисты, но кто бы их ни проводил, мой отец или кто-то другой, могу заверить вас в корректности и справедливости…
Политик аж на стуле подскочил, разыгрывая напускное отчаяние от того, что его так неправильно поняли.
– Разумеется! Разумеется! Я бы в жизни не посмел диктовать вам, что печатать, а что нет. Ни за что! Я хотел только подчеркнуть важность… момента. В наши дни, когда многие испытывают опасения за свои хоккейные клубы, наверняка ни вам, ни владельцу вашей газеты не хотелось бы выглядеть… небеспристрастными?
Главный редактор отметила, что в словах «владелец газеты» прозвучала скрытая угроза, но никак это не прокомментировала.
– Что бы мы ни напечатали, любая из сторон может обвинить нас в пристрастности. Если мы хорошо напишем про Хед, нам позвонят сотни рассерженных читателей из Бьорнстада, и наоборот, но повторю: все, что мы опубликуем, будет корректным и справедливым. Других комментариев касательно наших текущих расследований я давать политику не стану, ведь как раз таки это может быть расценено как небеспристрастность, не так ли?
Ричард Тео довольно улыбнулся, как будто не решил еще, суждено им стать лучшими друзьями или заклятыми врагами.
– Вы ведь не отсюда, правда?
– Нет. Вы это и раньше знали.
– Сам я вообще-то вырос в Бьорнстаде, но, наверное, это не слышно? Говор пропал за то время, что я жил за границей. Вернувшись, я, так сказать, научился смотреть на вещи как чужак и одновременно как местный. Можно я дам вам совет?
– А я могу от него отказаться? – спросила она с напускной жесткостью в голосе, хотя на самом деле испугалась того, как вдруг потемнел его взгляд.
– Не стоит думать, что со всем можно справиться самой. Мы здесь живем бок о бок с природой. В лесу и на воде без друзей никак. Может случиться столько всего неожиданного. Вот сейчас, во время бури, совсем не хотелось бы оказаться на улице одному. Это было бы безрассудно, да что там говорить, просто опасно.
Тео встал прежде, чем она успела ответить. Протянул руку так быстро, что главный редактор, не успев опомниться, пожала ее.
– Спасибо, что заглянули! – громко сказала она, стараясь придать голосу уверенности.
Он крепко сжал ее ладонь и долго не выпускал, потом кивнул на письмо читательницы и с улыбкой сказал:
– Знаете, такого бы никогда не произошло, пока спортивным директором «Бьорнстада» был Петер Андерсон. Он честный человек. Человек, к которому я и многие в моем окружении относимся с огромным уважением. С огромным уважением.
Главному редактору самой стало тошно от того, как она опешила и какое удовольствие испытал Тео, прочтя смятение в ее глазах. Она была готова к тому, что расследование «Бьорнстад-Хоккея» не останется тайной, но как Ричарду Тео удалось разнюхать, что своей мишенью она выбрала именно Петера Андерсона, ей так никогда и не узнать. Возможно, кто-то в муниципалитете видел, какие документы запросил ее отец, но слить информацию могли и в редакции, все они, конечно, журналисты, но кто-то в первую очередь бьорнстадец. Пожалуй, ей никогда толком не понять, как всё и все здесь взаимосвязаны. К сожалению, в этом пункте Ричард Тео был прав.
Понять это может только тот, кто отсюда родом.
78
Командные псы
По дороге Адри и Беньи заехали к Суне. Адри хотела взять старую папку с упражнениями, которые собиралась попробовать с девчачьей командой. Она не думала становиться тренером, но в этой жизни не всегда случается так, как мы думаем. Адри и собак не планировала разводить, просто так уж вышло, что у нее это хорошо получается. Один из ее щенков несколько лет назад достался Суне, когда старый тренер выходил на пенсию, – выбрал его Беньи со словами: «Вот этот. Потому что с ним будет непросто». Оказалось и в самом деле непросто, так что теперь Адри тренировала Суне тренировать собак, а он тренировал ее тренировать почти семилетних хоккеисток. Это Суне и Адри вместе решили сделать ставку на девчачью команду и так нашли Алисию – они обошли весь город, стучались во все двери и искали девочек, которые хотели бы играть в хоккей. Человека, который хотел бы играть больше, чем Алисия, просто не существовало. Втайне Адри гордилась своей причастностью к этому открытию больше всего на свете.
– Кофе? – спросил Суне, как будто об этом надо было спрашивать.
– Как всегда пережженный? – спросила Адри.
– Ой, простите, ваше величество, я не ждал столь высокого визита, не то остудил бы шампанское! – ответил Суне.
Адри обняла его, а она редко кого обнимала. Родных у Суне не осталось, зато теперь у него в этом городе такая семья, что ему даже некогда всех их отчитывать.
– Ты видела? – спросил он, кивнув
