Шрифт:
Закладка:
У каждого из женатых братьев создавались, благодаря родству их жен, новые условия жизни, с которыми трудно было бы примириться нашей дорогой Мама, желавшей хотя под конец своей жизни полного спокойствия, хотя бы при самых скромных условиях. Но без ухода за нею Кати и вполне самостоятельной жизни своим собственным хозяйством, нигде бы она этого покоя не находила. Жизнь на хуторе с отцом была очень тягостна во многих отношениях. При всей любви Коли к Матери и сестре, он все же имел свои собственные привычки и прихоти, с которыми трудно было мириться, и периодически возникали между ним и Катей даже серьезные пререкания и расхождения. Но Мама наша всегда оставалась с Катей, терпеливо перенося все эти семейные неурядицы и являясь цементом, всех нас связующим. Так они и прожили вместе до самой смерти нашей дорогой Мамы. Я мечтал когда-либо устроиться вместе с ними. Но, увлеченный своими личными планами, никогда серьезной попытки к этому не сделал, ограничиваясь только обещаниями.
Глава IX
Обучение в Николаевской академии Генерального штаба (1885–1888 гг.)
Из г. Одессы нас отправилось 7 человек, но уехали врозь и соединились только в столице, в «Северной гостинице», расположенной очень недалеко от вокзала Николаевской железной дороги.
В первый же день по прибытии мы ориентировались, куда идти и кому являться. Академия Генер[ального] штаба располагалась от нашей гостиницы далеко, почти против Николаевского моста через Неву. Но туда по Невскому проспекту ходила конно-железная дорога, и сообщение было вполне удобное.
Погода в августе 1885 г. стояла хорошая, и столица поэтому произвела приветливое впечатление. Мы оформили свое положение явкой в канцелярию академии к заведующему ею полковнику фон Плеве[145], впоследствии московскому генерал-губернатору, а во время Мировой войны командующему Vй армией). Нам выдали расписание экзаменов, а через некоторое время и распределение всех нас по группам для держания экзаменов. На каждый предмет давалось очень мало времени, и кто не подготовился раньше, не было надежды сделать это теперь. Выяснилось, что нас, провинциалов, из всех военных округов прибыло около 300 человек. А вместе с желающими из частей гвардии и Петербургского гарнизона – всего свыше 360 человек. Вакансий для поступления в первый курс академии было 70. Следовательно, конкурсный экзамен – свыше 5 человек на одну вакансию. Кроме Петербургского военного округа, где не было предварительного экзамена, все остальные прибывшие были серьезно испробованы в своих округах и являлись на конкурс с солидным багажом.
Пришлось поэтому не терять ни одного часа времени даром. Поэтому всякие поиски квартиры или какого-либо комфортабельного устройства в столице были нами отброшены. Запершись в номерах своей гостиницы. Мы все принялись за упорный труд в течение круглых суток, тратя ничтожное время на еду и очень укороченный сон, и то лишь под утро. Огромное число желающих экзаменоваться явилось в эту академию впервые, но были и такие, что пытались поступить в академию по второму и даже третьему разу (уже на свой собственный счет).
Разговоров о строгости экзаменов было множество, причем экзаменаторы учитывали малейшие промахи, беспощадно сбавляя отметки. Самыми страшными предметами почти для всех экзаменующихся являлся русский язык, особенно диктовка и сочинение на заданную тему тут же в аудитории без всякой возможности пользоваться какими-либо пособиями. Вторым страшилищем являлись для многих все отделы математики и задачи ее. На этих экзаменах проваливалось наибольшее число экзаменующихся.
Начальником академии был в это время известный ученый и герой Русско-турецкой войны генерал-лейтенант Михаил Иванович Драгомиров, строгость и требовательность которого с особыми, лично ему свойственными саркастическими приемами обращения, особенно страшила экзаменующихся. Он давал тон всей академии во всех отношениях. Держал он себя как по отношению ко всему профессорскому и административному персоналу академии, так и ко всей массе поступающих властно и с чувством глубокого превосходства.
Павел Адамович фон Плеве
От каждого вступающего офицера требовал самого точного исполнения всех правил военной службы, строгой дисциплины и субординации. Очень часто присутствуя на экзаменах в разных группах, делал неожиданно резкие замечания экзаменующимся, иногда хвалил ответ, но чаще порицал и то, что ему не нравилось не только по существу ответа, но по форме дикции или употреблению каких-либо слов.
Экзаменовали по билетам, но это не исключало права как начальника академии, так и присутствующих членов комиссии задавать вопросы не только по курсу, но и самого разнообразного характера, определяя степень общего развития, начитанности и находчивости экзаменующихся.
Все эти условия создавал особую и характерную атмосферу во время экзаменов, резко отличающую эту академию от всех других. Во всей же массе экзаменующихся поддерживалось необычайное и болезненное напряжение нервной системы. Для некоторых особенно чутких и нервных натур это напряжение при неудаче экзамена (иногда из-за пустого вопроса) оканчивалось трагически – тяжким заболеванием или даже самоубийством.
Наслушавшись всех таких разговоров людей, уже все это на себе испытавших, мы все насторожились и крепко взяли себя в руки, так как академия зорко следила даже за внешней жизнью своих питомцев, отрешая беспощадно «за всякую выходку или промах, не соответствующий достоинству будущего офицера Генерального штаба».
Мы, провинциалы, усердно зубрили все дни и ночи перед экзаменами, избегая всяких развлечений и легкомысленной потери времени. Нас, одесситов, разбили по группам, и я оказался вдвоем только с шт[абс]-капитаном Маевским (артиллеристом и семейным человеком лет за 35). Мы с ним очень добросовестно репетировали каждый из экзаменов, работая вместе и проверяя друг друга. Экзаменов было много. По общеобразовательным предметам – полный курс среднеучебного заведения в обязательным знанием французского и немецкого языков (грамматика и перевод с этих языков на русский (без словаря) данной статьи преимущественно исторического характера); по военным предметам – полный курс военных училищ и, кроме того, знание уставов всех родов оружия. Экзаменовали по билетам, но экзаменатор обыкновенно спрашивал еще не только по курсу что-либо, но даже и не из курса, чтобы убедиться в начитанности и общей подготовке экзаменующегося, а тем самым выделить на конкурсе действительно выдающихся и наиболее подготовленных.
Напряжение нервов у всех экзаменующихся было очень велико. Чувствуя друг в друге соперника, все жались в маленькие кучки,
