– Ты никогда не потеряешь свою красоту, – сказал я. – Обещаю, для меня ты всегда будешь прекрасна.

– Да, – отозвалась Поппея, – но другие будут видеть меня иначе, не так, как ты.

– Нам дела нет до других. Пусть видят что хотят. О, я слишком счастлив, чтобы думать о чем-то, кроме нас и нашего будущего ребенка.

LXVI

Акте

Я молилась, чтобы он не женился на этой женщине. Заклинала Цереру, богиню, которую почитала, предотвратить этот брак. Зашла в ее храм и оставила ей щедрое, какое только могла, подношение. Написала на дощечке свое имя, и меня не волновало, что кто-то его прочитает и донесет на меня, – волновало только, чтобы моя мольба была услышана.

Она его уничтожит. Я видела ее насквозь, она была тщеславной, алчной и бессовестной и пользовалась своей красотой как инструментом для достижения власти. Она давно положила на него глаз, а тот бесстыжий акт на корабле доказывал, что она всерьез хочет его заполучить.

Несмотря на кажущуюся искушенность, Нерон так и не научился разбираться в людях. Он думал, что измена всегда приходит с кинжалом и ядом. Но похоже, он не понимал, что был наковальней, на которой некоторые выковывали свои желания. Его попытки сохранить увлечение в тайне от меня были довольно неуклюжи. Но главное – он хотел иметь от меня секреты. И я решила от него уйти. Но никогда его не покидала. И он остался со мной, в моем сердце, я думала о нем каждый день, а тот подаренный им грубо отшлифованный изумруд стал для меня чем-то вроде связующей нас нити.

За три года, что минули после нашего расставания, я успела привыкнуть к Веллетри и вела там вполне комфортную жизнь, да что там, более чем комфортную. Теперь у меня на Сицилии были свои гончарные мастерские. Посуда и гончарные изделия моего производства пользовались спросом в Испании, Италии и Галлии. Так я разбогатела.

Я вела жизнь уважаемой матроны и хозяйки поместья. Мужчины оказывали мне знаки внимания, многие делали предложение, полагая, что я нуждаюсь в партнере. Выбор был широкий – от благородных, молодых и красивых до хитрых, старых и уродливых – так в лавке при моих мастерских можно подыскать посуду на свой вкус и цвет.

В Риме, несмотря на количество разводов, женщины, побывавшие замужем всего один раз, как Агриппина Старшая, пользовались уважением, и называли их по-особому – унивирами, возможно, потому, что они были большой редкостью.

Хоть мы с Нероном и не были официально женаты, я чувствовала, что связана с ним навеки, и поняла, что даже думать о ком-то другом не хочу.

О Церера, услышь мои мольбы! Избавь его от нее!

LXVII

Нерон

Те счастливые дни мы проводили не только на вилле, но и на побережье широкого, сверкающего в лучах летнего солнца синего залива. Поппея, как и обещала, наносила визиты родственникам, брала меня с собой и представляла как простого человека из других краев. Мне это нравилось, даже весело было притворяться, будто я – не император, а обычный состоятельный муж одной местной дамы.

Родственники Поппеи были покровителями города, они построили множество общественных зданий и курировали разнообразные ежегодные события. Прогуливаясь по улицам, мы замечали последствия недавних толчков: кое-где со стен обвалилась штукатурка, рухнула одна из колонн храма Исиды, в образовавшуюся в чаше фонтана трещину просачивалась вода. Но все эти повреждения были незначительными, а сам купающийся в лучах ласкового солнца город, с его увитыми плющом беседками и рыбоводными прудами, источал довольство и покой. И только мысль о скором возвращении в Рим порой омрачала настроение. Я еще не был готов уехать и хотел подольше пожить там, где не было ни сената, ни просителей, ни шпионов, а жизнь текла легкая и приятная.

Даже многочисленные граффити на стенах домов доставляли мне удовольствие. Я с удовольствием читал написанные красной краской девизы и рифмованные строки. С интересом разглядывал карикатуры и искренне рассмеялся, когда увидел шарж на себя.

– А что, очень даже похож, – сказала Поппея. – И ты взгляни, что написано ниже. Imperator Felix – счастливый император.

– Да, счастливее не сыскать, – подтвердил я.

* * *

Естественно, мы не могли все забросить и не следить за ходом решения тех или иных вопросов. Делами мы занимались на вилле по утрам. Я надиктовывал секретарям письма, а гонцы ждали, когда можно будет отправиться к адресатам. Поппея была умной и дальновидной женщиной, ответственно управляла своими владениями и имуществом, так что дел утром у нее хватало. У нее было кольцо с печаткой, личный секретарь и свои посыльные.

Я держал своих гонцов отдельно от посыльных Поппеи и работал в специально отведенной комнате. Содержание записок, которые регулярно присылали мне Тигеллин и Фений, варьировалось от самого незначительного до более или менее заслуживающего внимания. Очень воодушевляли рапорты генерала Корбулона из Сирии о войне с парфянами. Пришел краткий отчет от отправленных на поиски истоков Нила разведчиков. Пока что они столкнулись с жарой, близко познакомились с жалящими насекомыми, змеями и крокодилами, но до истоков Нила так и не добрались. Дойдя до места ниже Мероэ, где великая река разделялась на два рукава, они последовали по одному из них, но в результате вышли к огромному, растянувшемуся во все стороны болоту и после пятнадцати сотен миль пути в южном направлении вынуждены были развернуться и пойти обратно к разветвлению Нила.

И вместе с этими вполне безобидными посланиями пришло вот такое: «Кризис. Октавия мертва».

Спустя час начали доставлять послания с более конкретной информацией. В одном говорилось, что она покончила с собой, но в других писали, что была убита. Охранявшие ее солдаты в своем рапорте указывали на то, что видели, как на остров высаживаются два незнакомых человека. В тот день Октавия – одна – отправилась на прогулку по берегу, что уже давно вошло у нее в привычку, и не вернулась. Рядом с ее телом нашли нож. Вены были вскрыты. И почти сразу после второго письма пришло третье с новыми подробностями. В этом говорилось, что тело Октавии обнаружили в ванне с теплой водой, а рядом на полу лежал нож. Самоубийцы обычно набирают в ванну теплую воду, чтобы кровь из перерезанных вен вытекала быстрее и свободней.

Октавия мертва. Я обхватил голову дрожащими руками. Как она решилась на такое? Но