Он бился с яростью десяти воинов и силой сотни. Хаджар был неудержимым вихрем, который десятками ударов обрушивал меч на ненавистный символ рабства его собственной души.

Волны стального света отбрасывали его. Разрывали на части, в ошметки крови и плоти превращали его тело, но рыча, скрепив сердце крепкой волей, Хаджар в прямом смысле слова собирал себя заново по частям и вновь бросался в бой.

— Восемьсот тридцать два! — закричал он и вновь обернулся вихрем крови и дикого, полного битвы, нечеловеческого рева. — Восемьсот двадцать один!

Хаджар продолжал агонию схватки. Он уже не знал, сколько души осталось в его теле, не знал, сколько раз он исчезал в потоках стального света и сколько раз возвращался обратно.

Он лишь продолжал битву. На грани сумасшествия, на грани реальности, на грани мира души и мира духов. Его битва была бесконечным сражением мечника против самой сути, против олицетворения пути меча.

То было абсурдно, до отвращения неправильно, в чем-то даже богохульно, но Хаджару было плевать. Он не герой, он лишь монстр, которого пока не убил другой, более сильный монстр, а до тех пор, пока этого не произошло, он будет поступать так, как считает нужным. Сражаться с теми, с кем считает нуж…

Хаджар отпрыгнул от столпа света и замер на долю мгновения. Нейросеть отсчитывала доли секунды передышки. Если он промедлит еще немного, то уже рассеченные каналы успеют восстановиться и тогда все — конец.

— Это невозможно…

Как бы ни был силен и бесстрашен, неудержим и отважен Хаджар, но и он натыкался на передел, который не мог преодолеть.

Прямо перед ним вспыхнули две метки. А время, которое можно было позволить в задержках между ударами, что Хаджар никаким образом не успевал нанести удар по обеим целям.

— Проклятье… Проклятье! — закричал он. — Думаешь я сдамся?!

Хаджар уже было рванул в последнюю атаку, как рядом с ним возникла фигура в черном плаще и с синим мечом в руках. И время застыло.

Хаджар услышал последнюю ноту песни, которую играл старец.

Это был его прощальный подарок…

— Ты пришел? — Хаджар смотрел на стоящего рядом того, другого Хаджара.

— Мы сразимся вместе, плечом к плечу, в последний раз, — ответил он. — а потом разойдемся каждый своим путем.

Каждый своим путем… эхом прозвучало в голове Хаджара.

“Ты будешь убит тем, кто не был рожден”.

Что же… может и правда, подобно римскому глупцу, ему суждено упасть на милость собственному клинку.

— Ты знаешь, что делать? — Хаджар встал плечом к плечу с другим Хаджаром.

— Я хотел спросить у тебя тоже самое, слабак.

— От социопата слышу.

— Нюня.

— Маньяк.

Они оба широко и безумно улыбнулись.

Хаджар чувствовал, как заканчивается дар старца с лютней и время вновь спешит начать свой неумолимый бег.

— Добавим последний штрих, — Хаджар прикрыл глаза. Когда в последний раз это было? Кажется, когда он проходил самое первое из испытаний в своей жизни — испытание, которое выставил ему Учитель Травес.

И, почему-то, как и в прошлый раз, в данный момент Хаджару захотелось услышать родную речь старого мира.

[Обрабатываю запрос… запрос обработан. Инициирую аудио-имитацию объекта “Харизма-Брат Мой”]

— Так то лучше!

Два мечника, один держа клинок в правой руке, а другой — в левой, рванули вперед.

* * *

Эйнен, заглатывая сразу пригорошню пилюль, вновь восстановил доспехи Зова и, сливая их с защитной техникой, породил Радужную Обезьяну.

Та, уничтожая стоявших рядом мертвецов одним лишь ревом, стучала клыком-копьем о щит из черепашьего панциря.

— Дора! — островитянин выставил перед собой щит.

Эльфийка, так же закидывая в рот пилюли, с разбега оттолкнулась от щита и, выстрелив в небо пушечным ядром, обрушила уже третий титанический молот на голову Дереку.

Тот, как и в прошлые два раза, попросту отмахнулся от Божественной техники клана Зеленого Молота, как будто та была для него незначимее комариного укуса.

Океан острейших щепок уничтожил очередные десятки тысяч мертвых, но еще больше шли следом.

— Карейн! Том! — успела выкрикнуть Дора перед тем, как отлететь обратно на руки Эйнену. Островитянин все еще держал щит вокруг той части легиона, что смогла уцелеть после прорыва Длани Королевы. Из семидесяти пяти тысяч, стоявших в месте прорыва, живыми осталась лишь десятая часть.

Остальные, те, кого не успели добить, уже стучали оружием о призрачный зеленый панцирь, защищающий остатки третьей дивизии.

Два мечника, взлетев рядом с Дереком, использовали свои лучшие и самые убойные техники. Три кровавых меча Тома, то сливаясь воедино, то вновь разделяясь на три отдельных клинка, обрушились на спину Ласканскому Великому Герою.

Меч, сверкающий молнией хаоса, вытягиваясь в длину почти на сорок метров, вонзился прямо в сердце Дереку. Его, за рукоять, держал Карейн, чья одежды развевались белым веером. Позади него пылал силуэт Духа в виде демонической, двухвостой лисицы.

— Надоели, — Дерек крутанул мечами.

Десятки темно-золотых разрезов, каждый из которых преодолевал по мощи лучшую технику адептов, разлетелся по округе.

Том и Карейн успели оттолкнуться и оказаться под защитой панциря Эйнена, но другим повезло не так сильно. Мертвецы и легионеры, в равной степени, обращались в пыль.

А затем, когда на мгновение все стихло, Эйнен увидел как на их островок жизни в океане смерти падает полоса золотого света, внутри которой кричали души умирающий воинов.

— Кажется, — Эйнен, понимая, что этого все равно не хватит, направил всю энергию на щит. — я отправлюсь к праотцам раньше тебя, брат мой.

* * *

— Семьдесят два! — выкрикнул Хаджар.

— Семьдесят один! — вторил ему второй голос.

Затем, вместе, синхронно отталкиваясь друг от друга и продолжая танец воздушной битвы, рассекая верхние жгуты в иероглифе, они потянулись к очередной двойной метке.

— Раньше тебя… брат мой… — донеслось до Хаджара.

В последний, решающий момент, его сердце дрогнуло. Его меч оказался не достаточно быстр и силен, чтобы рассечь жгут. Поток стального света уронил его на тот маленькой пятачок тьмы, что еще не был разрушен за время яростной битвы.

Он покатился по нему, но успел, до падения на равнину травы, вонзит мечь и удержаться на нем.

— Проклятье, — Хаджар видел, как тот же самый поток отталкивает другого Хаджара. И тому повезло намного меньше. Он не успел вонзить меч в тьму и