Догар убрал свои медвежие ладони и друзья смогли вздохнуть. Они переглянулись и Неро подмигнул товарищу.

— Значит ли это, сэр старший офицер, что мы не отправимся на кухню?

— Конечно значит, — кивнул Догар и друзья облегченно выдохнули. — конечно это значит, что вы отправитесь в двадцать внеочередных нарядов чистить картошку и драить котлы.

— Двадцать?! Поч…

Могучие ладони вновь накрыли им рты.

— Тс-с-с, — прошипел Догар. — раскроете нас, бестолочи… А по двадцать, потому что по десять каждому из нас троих. Я ведь, на ровне с вами, тоже должен заслуженное наказание понести.

— Но почему тогда…

— Дедовщина, офицер Травес, — перебил Хаджара глава Медвежьего Отряда. — Это банальная дедовщина — привыкай. А теперь — любуемся зрелищем. Скоро они брызгаться начнут…

Неро и Хаджар вновь переглянулись. Странно, но почему-то эти двадцать нарядов их нисколько не пугали. Напротив, они лишь широко улыбались и силились не засмеяться…

* * *

Хаджар вытащил меч из груди второго Хаджара. Они разошлись в разные стороны. Тяжело дышащие, смотрели друг на друга глазами полными горькой, мужской обиды и ненависти.

— Когда мы пришли сюда, — второй Хаджар опирался на воткнутый в землю меч. В его груди зияла рана. Точно такая же, какая пересекала от плеча до живота самого Хаджара. — ты избавился от меня… как от ненужного хлама… так, же как поступали с нами и они.

— Кто они?

— ВСЕ! — закричал второй Хаджар. — Все те, кто превратил нашу жизнь в ад!

— И поэтому ты решил, что вправе отплатить им тем же.

— Мы решили! Мы! Не я!

Хаджар смотрел на вторую половину самого себя. Ту, что он отверг при рождении.

— Ты хотел сделать тоже самое и в этом мире, — прошептал он. — Я знал это… всегда знал…

— Ты слабак, — сплюнул второй Хаджар. — стоило поманить тебя пальцем и ты все бросил. И ради чего? Ради тех, кого ты называл родителями, чтобы те предали тебя?

— Они меня не предавали… — Хаджар прикрыл глаза. — Не предавала…

— “Разве мама не рассказывала тебе о том, кто ты такой?”

— “Твой отец не был святым, племянник! Никогда им не был! И все твое детство ты прожил во лжи той иллюзии, которую он соорудил вокруг тебя!”

— “Твои родители хотели заранее выбрать твой путь, чтобы ты прожил короткую, спокойную жизнь бессильного и безвольного!”

— “Она так и не рассказала тебе, кто ты такой на самом деле…”

— “Он так и не смог защитить ни тебя, ни мать…”

— “Они…”

— Хватит! — рявкнул Хаджар. — Хватит! Это не имеет никакого отношения к нашей битве.

— Имеет! — кричал в ответ второй Хаджар. — Ты забыл! Ты все забыл! Ты отказался от меня! Или, думаешь, если бы я был рядом, то этот жалкий Примус смог бы тебя обмануть? Если бы я был рядом — были бы живы все те, кого ты потерял! Если бы я был бы рядом, ты бы уже стал…

— Стал кем? — перебил Хаджар. — Или — чем? Если ты был рядом, я бы жил прошлым. А я не хочу!

— Не хочешь?! — взревел второй Хаджар. — Жить прошлым?! Трус!

Они вновь бросились друг на друга с мечами. Их клинки сверкали на невероятной скорости. Каждый знал, куда нанесет противник следующий удар и они заранее отбивали даже те, что так и не были нанесены. Они кружились в вихре рубящих ударов, неслись по полю нанося друг другу сотни секущий ударов, взлетали над золотистой травой, чтобы превратиться в пронзающий пространство выпад.

Их движения были быстрее, чем мог уследить глаз, а удары сильнее, чем мог бы выдержать крепчайщий из доспехов. Они кружили вокруг, оставляя на земле лишь легкую пыль вместо четких следов — настолько они были быстры.

Врубаясь в друг друга с первобытный яростью, осыпали искрами стали плечи и руки, а те возносились к небу и превращались в молнии. Синюю и черную, которые сплетались в неистовом танце двух рвущих друг друга драконов.

А в центре буйства стали, крови, мечей, ярости и красок, сидел старец. Он перебирал пальцами струны лютни и пел свою песню. То печальную, то грозную, то спокойную, то яростную, как битва, за которой он наблюдал.

— А-А-А-А! — закричал Хаджар.

Он резко остановился, крутанул корпусом, отбивая меч противника и, перехватывая свой собственный, двигаясь спиной вперед, ударил клинком себе под левый бок.

В его спину врезалась, точно так же, спина того, другого Хаджара. Его синий меч, точно так же, как черный меч Хадажара, вонзился в плоть. Так, стоя спиной к спине, пронзенные друг другом, они переплетались воспоминаниями, от которых пытались убежать.

* * *

— Десять тысяч?! Мальчишка, ты сошел с ума.

— Для вас это пустяк.

За дверью послышались ругательства, а затем незнакомый голос попросил написать номер счета. В современном мире, не как раньше, свои счета были даже у подростков — появлялись непосредственно с покупкой телефона.

Дверь в его каморку отворилась. На пороге стоял высокий, тучноватый мужчина. За его спиной коварно улыбался тот самый коренастый паренек. Он, повторив свой красноречивый жест с пальцем у горла, прикрыл дверь и, судя по звуку, встал на стреме.

— Не то, что я люблю, — проворчал мужчина. — но, для разнообразия…

Он начал идти к нему, на ходу расстегивая пояс и стягивая штаны.

Да неужели? Неужели в этом мире есть такой монстр и извращенец одновременно, который смог бы изнасиловать его. Скрюченного, скукоженного инвалида.

Ну, пусть ублюдок подойдет поближе…

Когда мужчина оказался на расстоянии вытянутой руки, он рванул вперед и все тот же тюбик зубной пасты, превращенный в опасное оружие, вонзился в бедро монстру.

Тот закричал, только не от боли, а от испуга. Странно, но люди почему-то боятся, таких как он.

Ублюдок отвесил ему такую сильную пощечину, что голова дернулась и врезалась в стену. Судя по звуку — потекла кровь.

— Гребанный уродец, — прорычал мужчина.

Мужчина поднял спущенный штаны, затянул пояс и, хромая, вышел вон из коморки. С той стороны двери послышалась ругань.

Он, за все это время, так и не выпустил своего оружия из руки. Пока