Шрифт:
Закладка:
Тюбик, из которого лезла черно-серая субстанция, оказался перед его лицом.
Но он был готов. Это уже был далеко не первый раз, когда они приходили, так что на этот раз он был готов. Секундного замешательства было достаточно, чтобы усыпить бдительность девки.
А затем, когда она нагнулась, он выхватил из-под одеяла свой тюбик. Пустой, скрученный в тугую трубку и, на протяжении многих ночей, обточенный об шершавую стену.
Резким ударом он погрузил тюбик в левое ухо нависшей над ним красавицы.
— Что… — она даже не поняла, что происходит. А потом, когда кровь прыснула на стену, заливая надпись и делая её абсолютно неразборчивой, она упала на пол и закричала от боли и страха.
— Что творишь, сука! — кто-то из парней прыгнул на него.
Но он был готов и к этому. Тюбик пасты врезался прямо в живот парнишке. Горячая, вязкая субстанция потекла по его руке, когда тюбик пасты погрузился почти на три сантиметра вглубь живота.
Затем они его повалили. Их было больше, а у него всего одна рука.
Они били его ногами всюду, куда только могли достать. Двое раненных кричали. Он только лежал и смотрел на то, как тюбик с протухшим дерьмом катился, оставляя поганый след, под его кровать.
Он ничего не чувствовал.
Только слышал, как бегут работницы учреждения.
— Паршивцы! — прозвучал крик Наталии Павловны. — Вы что здесь устроили!
Затем их начали оттаскивать от них. Кто-то охал и ахал над ранеными.
Он смотрел на них всех без страха. Ясными, синими глазами.
— Ты что наделал, … — хлесткая пощечина, которая прилетела ему от прибежавшей заведующей ночной смены вновь заглушила его же имя. — Да ты же её инвалидом оставил!
Он лежал на полу. За окном дул яростный, северный ветер, принесший в северную столицу вьюгу и метель. Снег задувало сквозь тонкую бойницу, заменявшую в его “палате” окно. Он, скукоженный, почти высушенный скелет, лежал на холодном полу. В одних только грязных трусах, которые меняли раз в три дня.
Как и постельное белье.
Никто не ставил ему утки, не водил в туалет. Он даже не знал, если не видел, когда обмочился или обделался. Просто не чувствовал.
— Пусть здесь лежит до утра, — скомандовала заведующая. — будет ему уроком.
Он смотрел в спины уходящим работницам, которые уводили детей. Они их утешали и говорили ласковые слова. Он же валялся на холодном полу.
Наверное, опять заболеет…
Коренастый, перед выходом, развернулся и красноречиво провел пальцем по шее.
Он, с трудом, подняв немеющую руку, показал средний палец, а затем дверь перед ним захлопнулась.
Он вновь остался один.
На холоде и морозе.
Проклятье…
Но он не умрет здесь. В этом месте.
Нет. Он не доставит этим ублюдкам такой радости.
Он их всех переживет. Всех этих ублюдков.
Всех…
Всех!
Цепляясь правой рукой за неровности в дощатом полу, раздирая пальцы в кровь и вырывая с мясом собственные ногти, он тащил свое тело обратно к кровати.
Ему было двенадцать лет.
* * *
Хаджар отшатнулся. Он держался за грудь и выброшенной на берег рыбой хватал ускользающий воздух.
— И это ради них, ты забыл как тебя зовут, — тот, второй Хаджар, стоявший с синим мечом, скривился в гримасе омерзения и отвращения. — Разве они заслуживают твоей защиты? Разве это они…
— Заткнись, — прохрипел Хаджар.
— Что ты сказал?
— Я сказал — закрой пасть, — прорычал Хаджар. — Я убью тебя.
Второй Хаджар широко, пьяно, почти бешено улыбнулся и развел руки в стороны.
— Ну давай, слабак! — он перехватил меч обратным хватом, демонстрируя широкую, покрытую множеством шрамов грудь. Черный плащ, в который он бал закутан, упал за его спиной. — Ты никто без меня! Ты ничто без меня! Слабак и нюня! Ну давай, покажи, что ты може…
Черный Клинок вонзился прямо в сердце стоявшего перед Хаджаром противника.
Глава 928
— Обходи cлева! — Том, оттолкнувшись от земли, взлетел по ноге огромного скелета умершего ящера. Сверкая своими начищенными до блеска доспехами, он нанес мощный рубящий удар, направленный прямо в левую ключицу Дереку.
Великий Герой Ласкана не сводил взгляда со столицы Дарнаса — огромного города, окруженного высокими стенами, в центре которого сиял титанический осадный иероглиф.
— “Скоро ты сможешь спать спокойно, мама” — шептал, будто мантру, Дерек.
Перед его глазами, как и вчера, как и позавчера, как и год назад, как и каждый день его жизни, застыла картина изуродованного тела его матери.
Дарнасские ублюдки из Даригона успели вдоволь поглумиться над ней…
От мошки, которая жужжала слева от него, он отмахнулся клинком, трещащим по швам от проходящего сквозь него колоссального количества энергии.
Том, видя полосу темно-золотого света, внутри которого кричали сотни человеческих черепов, лишь широко улыбнулся. Враг попал в его ловушку. И не важно, что подобный финт, однажды, он подглядел у проклятого варвара.
— Кровавый бег! — стоило Тому использовать клановую технику, как энергия вокруг него вспыхнула алым, кровавым светом.
Клинок Ласканского мечника рассек лишь алую дымку, а сам Динос мгновенно переместился вправо. И его удар, продолжаясь с того же самого угла, где “закончился” с противоположной стороны Дерека. Только на этот раз он летел не в левую, а в правую ключицу.
— Хитро, малыш Томи! — выкрикнул Карейн.
В своих белоснежных одеждах, окруженный хаотично сверкающей энергией, он возник в том месте, где только что находился Том. Только если по первому Дерек успевал нанес удар (породивший едва ли не километровую волну света, пронесшуюся над головой из бушующего моря сражения между мертвыми и живыми) то вот на Карейна ему уже не хватало маневренности.
— Вместе! — выкрикнул Динос.
Его меч опустился прямо на плечо Дереку, а с другой стороны, точно таким же рубящим ударом, опустил меч и Карейн. Две вспышки — одна ало кровавой, а другая — ало-хаотичные возвысились на десятки
