урегулировать их на основе компромисса не удалось. Советско-германские переговоры в ноябре 1940 г. продемонстрировали, что наиболее остро интересы обеих стран сталкивались на Балканах, в Финляндии и на Ближнем Востоке. Германия, победив Францию, считала себя гегемоном Европы и не собиралась идти на уступки. Со своей стороны СССР, легко присоединив новые территории, считал Финляндию, Балканы и черноморские проливы теми регионами, где он имеет преимущественные интересы, и тоже не уступал. Компромисс был затруднен тем, что стороны уже не нуждались в нем, рассчитывая достичь своих целей военными средствами. С ноября 1940 г. советско-германские отношения вступили в новую фазу – фазу непосредственной подготовки к войне. Весной 1941 г. обе стороны стремились создать наиболее выгодные условия для ведения войны и обеспечить проведение последних военных приготовлений в тайне от противника, чтобы нанести внезапный удар и захватить стратегическую инициативу с самого начала войны.

Советская разведка и проблема внезапного нападения

Деятельность разведывательных органов СССР всегда была окружена завесой секретности, и их история тоже остается тайной. Накануне войны, как утверждает отечественная историография, несмотря на ослабление репрессиями, советская разведка располагала многими ценными сведениями о намерениях Германии и о подготовке нападения на СССР. Однако И.В. Сталин не верил этой информации, поскольку верил Гитлеру и в силу договора о ненападении, стремился оттянуть войну, которую боялся, не давая Германии повода для нападения. В результате советское руководство не смогло правильно определить сроки возможного нападения, что и привело к трагедии 1941 г.[1101]. Исследователи дружно осуждают Сталина, пренебрегшего важной развединформацией, однако только В.М. Кулиш поставил вопрос, почему же Сталин ошибался, если ему все это было известно[1102]. Ответ на него, как правило, давался, исходя из политической конъюнктуры. Для «хрущевского» периода характерно возложение вины за это на Сталина, а для «брежневского» – на наличие противоречивых разведданных, которые дезориентировали Сталина. До сих пор доступные исследования, как правило, посвящены судьбам отдельных разведчиков или эпизодам разведывательной работы. Любые общие вопросы истории советской разведки все еще остаются в тени.

Ныне стало известно, что в СССР разведывательной деятельностью занимались минимум 5 ведомств – наркомат обороны (НКО), наркомат военно‐морского флота (НКВМФ), наркомат внутренних дел (НКВД) (с февраля 1941 г. наркомат государственной безопасности (НКГБ)), наркомат иностранных дел (НКИД) и Коминтерн. В их деятельности имелась своя специфика, а история их разведок известна лишь в самых общих чертах. Военная разведка, созданная в 1918 г., после череды организационных изменений с 1939 г. называлась 5‐м управлением НКО, начальником которого 14 апреля был назначен комдив И.И. Проскуров. Судьба этого человека известна недостаточно, даже по вопросу о времени его отставки с поста начальника военной разведки в литературе имеются разногласия. Так, Л.А. Безыменский и А.Г. Павлов пишут, что это произошло в июле, а И.В. Успенский – что в мае 1940 г. 26 июля 1940 г. 5‐е управление НКО в качестве Разведывательного управления было включено в состав Генерального штаба, а его начальником 11 июля был назначен генерал-лейтенант Ф.И. Голиков, ставший одновременно заместителем начальника Генштаба. Разведка НКВД, созданная в 1920 г., также претерпела ряд организационных изменений и с июля 1939 г. называлась 5‐м отделом Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД, а с февраля 1941 г. была преобразована в 1‐е управление созданного НКГБ. Руководителем этой разведслужбы с мая 1939 г. был П.М. Фитин. Военно‐морской разведкой занималось 1‐е управление НКВМФ, которое накануне войны было включено в структуру Главного Морского штаба. Его начальником был контр-адмирал Н.И. Зуйков[1103].

В литературе получил некоторое освещение вопрос о структуре разведки НКВД. Как указывает А.С. Феклисов, в 1940 г. в 5‐м отделе ГУГБ существовали следующие отделения: три европейских, американское, дальневосточное, ближневосточное, информационно-аналитическое, оперативно-техническое, кадровое, финансовое и хозяйственное[1104]. К весне 1941 г. 1‐е управление НКГБ имело следующие Оперативные отделы: Центральноевропейский (Германия, Польша, Чехословакия, Венгрия), Балканский (Болгария, Румыния, Югославия, Греция), Западноевропейский (Франция, Италия, Швейцария, Бельгия, Португалия), Скандинавский (Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания, Нидерланды), Англо-американский (Англия, США, Канада), 1‐й Дальневосточный (Япония, Корея, Маньчжурия), 2‐й Дальневосточный (Китай, Синьцзян, Таиланд), Средневосточный (Турция, Иран, Афганистан, Индия, арабские страны); отдел совколоний, Южноамериканское отделение и отделение научно-технической разведки[1105].

Внутренняя структура 5‐го управления НКО[1106] к началу 1940 г. показана на рисунке 1. В связи с реорганизацией в июле 1940 г. в составе Разведуправления Генерального штаба Красной армии появились следующие отделы: 1‐й (Западный), 2‐й (Балканский), 3‐й (Восточный), 4‐й (Военно-технический), 5‐й (Специальный), 6‐й (Паспортный), 7‐й (Приграничной разведки), 8‐й (Радиоразведки и радиосвязи), 9‐й (Шифровальный), 10‐й (Дешифровальный), 11‐й (?), Отдел внешних сношений, Отдел центральной военной цензуры, Информационный отдел, Отдел спецзаданий, Общий отдел, Отдел кадров, Политический отдел, Административно‐хозяйственный отдел и другие подразделения[1107].

Вопросы же непосредственной деятельности разведорганов никогда не поднимались в отечественной литературе, и, видимо, это произойдет еще не скоро, что, впрочем, вполне понятно, ибо многие из этих методов применяются и сегодня. Сведения об агентурной сети советской разведки накануне войны, несмотря на публикации последних лет[1108], все еще остаются фрагментарными.

Довольно распространенной в историографии является версия о кризисе разведки в период репрессий 1937–1938 гг., но, к сожалению, этот вопрос все еще не достаточно исследован. П.А. Судоплатов отмечает, что, хотя разведке был нанесен ущерб в связи с устранением многих опытных работников, контакты с агентами в основном были сохранены и в 1940–1941 гг. еще больше расширились. Созданные в 1930‐е гг. разведгруппы и каналы получения информации продолжали исправно функционировать. Правда, с ноября 1938 по март 1939 г. поступление развединформации резко сократилось, потом же положение вновь стабилизировалось[1109], но неясно, на каком уровне. Видимо, в большей степени репрессии сказались на судьбах советских нелегальных агентов за границей, многие из которых были отозваны в Москву и репрессированы. Оценить же состояние центрального аппарата разведорганов из-за отсутствия необходимых материалов не представляется возможным.

Советская разведка добывала сведения не только через агентов и информаторов, но и посредством радиоразведывательной деятельности, которая, по оценке К. Эндрю и О. Гордиевского, осуществлялась на очень высоком уровне. Существовавшее в 1930‐е гг. совместное подразделение радиоразведки НКВД и НКО осенью 1938 г. было расформировано. Специалисты по радиоразведке НКВД занялись перехватом и дешифровкой дипломатической документации иностранных посольств в Москве. В феврале 1941 г. группа дешифровки вошла в состав 5‐го (шифровального) управления НКГБ, серьезным успехом которой стала дешифровка японских дипломатических кодов[1110].

Деятельность аналогичного подразделения военной разведки не отражена в доступной литературе. К. Эндрю и О.