Шрифт:
Закладка:
— Я все сделаю, все сделаю, госпожа. — От звуков командного голоса крестьянин немножко опомнился и теперь ползал перед Тахикиро в более привычной ему позе — на коленях, намереваясь облобызать ее голые ноги.
Преодолевая тошноту, Тахикиро поднялась и, натянув на себя штаны, приказала крестьянину обуть ее. Голова болела так, что воительница не могла даже подумать о том, чтобы наклониться, не потеряв при этом сознания.
Вместе с крестьянином она добралась до небольшой, но чистенькой деревеньки с крошечными садиками. Аккуратненькие бамбуковые изгороди были невысокими и, судя по цвету дерева, сделанными совсем недавно.
Возле одного из домов были развешены рыбацкие сети, возле которых старик в одной набедренной повязке заделывал свежие прорехи.
При виде залитых кровью Тахикиро и крестьянина рыбак вежливо поклонился, после чего продолжил заниматься своим делом, всем своим видом демонстрируя, до какой степени он не спешит навязывать незнакомой госпоже свою помощь. Впрочем, о помощи его никто и не собирался просить, пройдя несколько домов после домика рыбака, они вышли на небольшую площадку, по всей видимости, являющуюся центром деревеньки. Дом старосты был выше и шире всех остальных домов, из-за добротной изгороди весело выглядывала карликовая сосенка, тут же был разбит очаровательный садик.
Деревенька явно не была бедной, что радовало.
Постучавшись у калитки, они не долго ждали появления девушки-служанки, следом за которой на стук вышел толстенький кривоногий человечек, длинные волосы которого были завязаны в пучок. Фигура старосты напоминала собой грушу и больше подошла бы его жене, но отчего-то досталась именно ему.
Узнав, кто такая Тахикиро, он тут же пригласил ее в дом, подгоняя служанок, чтобы те быстрее сделали ванну для госпожи. Тут же был вызван деревенский лекарь.
Сняв с себя окровавленную одежду, опираясь на руку прислуживающей ей служанки, Тахикиро позволила девушкам смыть с себя кровь, после чего погрузила свое исстрадавшееся без горячей воды тело в глубокую сидячую ванну. Служанка массировала какое-то время ее плечи, в то время как другая подливала в чашечку свежезаваренный чай.
Через четверть стражи к дамам присоединился староста, который заверил госпожу, что деревня выделяет ей паланкин и две смены носильщиков, которые в два дня домчат ее до Иокогамы. Впрочем, никто не собирается прогонять ее прямо сейчас, и если госпожа пожелает, она может остаться в деревне столько времени, сколько ей это буден нужно.
Староста подобострастно улыбался, зазывая воительницу откушать с дороги и отдохнуть в его доме или по соседству у следящего за порядком в деревне самурая, Хёбу-сан. Правда, в настоящий момент самого Хёбу-сан не было дома, так как он отправился с докладом к даймё этих мест Кияма из рода Фудзимото, но дома всегда его жена и слуги.
«Ага. Стало быть, я немного заплутала и теперь нахожусь на землях Хиго», — отметила про себя Тахикиро.
Желая произвести на гостью приятное впечатление, староста самолично проверил чистую одежду, которую служанки принесли Тахикиро на смену ее безнадежно испорченной форме, постоянно кланяясь и сетуя на нищету и невозможность принять наложницу самого Арекусу Грюку, хатамото великого сегуна, надлежащим для нее образом.
Конечно же, Тахикиро хотелось вылежаться в гостеприимном доме старосты, но она должна была передать весть о пленении сына хозяина и поэтому согласилась только поесть, после чего сразу же собиралась забраться в паланкин. Ее голова невыносимо болела, но делать было нечего. Деревенский лекарь дал ей какие-то травы, которые тут же были заварены и поданы Тахикиро в небольшой чашечке.
После приема лекарства Тахикиро сделалось лучше, она позволила девушкам натереть себя ароматными маслами и, переодевшись и поблагодарив гостеприимного старосту, села в свой паланкин. Провожать ее, как знатную даму, явилась вся деревня, включая четырех лохматых собак, принадлежавших, по всей видимости, местным охотникам.
Когда носильщики — четыре крепких деревенских парня — подняли легкий паланкин с сидящей там Тахикиро, староста неожиданно остановил их, подбежав к ней.
— Простите меня, госпожа, — он повалился на колени перед паланкином воительницы, — простите меня, госпожа, но я, старый дурак, совсем не умею производить дознания. Этим обычно занимается Хёбу-сан. — Он повинно склонил голову перед ничего не понимающей Тахикиро. — Только что крестьянин, которого вы изволили ранить мечом, признался, что он и его брат собирались совершить низость по отношении к вам! — Он ткнулся лбом в дорожную пыль. — Нет за это мне прощения, нет прощения всей деревне, рядом с которой могло произойти такое! Подскажите, госпожа, могу ли я что-нибудь сделать для того, чтобы хоть немного оправдаться перед вами за допущенную грубость и неуважение к вашей персоне?
Тахикиро с нежностью посмотрела на ползающего перед ней в пыли старосту. Ей нравился этот добрый, гостеприимный человек, заботы которого вернули ее к жизни, тем не менее ей следовало позаботиться и о собственной чести, а значит, и о чести своего господина и мужа.
Она наморщила лоб, некоторое время взвешивая в уме вину деревни и ее помощь ей, и наконец приняла нелегкое решение.
— Деревня ни в чем не виновата. Если бы ваши люди изнасиловали меня, мне бы пришлось прислать сюда самураев, которые изрубили бы всех жителей, включая грудных младенцев и стариков. Но поскольку насилия не произошло, — она задумалась, чувствуя повисшее в воздухе напряжение, — я разрешаю вам… господин староста, у вас есть большой котел? Очень большой.
— Есть! — Староста поднял на Тахикиро немало заинтересованный взгляд.
— Ну, тогда сварите того, кто остался в живых. — Тахикиро зевнула, изящно прикрывая рот ладонью. И, не пускаясь в дальнейшие разъяснения, задвинула занавески. Носильщики тронулись с места.
Глава 18
СТАРЫЙ ДРУГ
Умирая на поле боя, заставь себя лечь таким образом, чтобы пришедшие за твоим телом видели, что ты умер лицом, повернутым в сторону врага.
Грюку Тахикиро. Из записанных мыслей
Проводить Ала с дочкой в додзе, где их обещал принять Кияма, вышел сам управляющий замком Мицусигэ-сан, что уже была большая честь для незваного гостя.
— Обычно господин принимает гостей в своих личных покоях, — доверительно сообщил он Алу, украдкой оглядывая изящную фигурку Гендзико, — но эта неделя выдалась невыносимо жаркой, и там, — он показал наверх, — сущий ад. — Даймё примет вас в зале для медитации, самом прохладном и милом зале этого замка. — Он улыбнулся. — Надеюсь, что стихия воды дружественна легендарному кормчему, командиру отряда «Акула»? — Царедворец вежливо поклонился Алу. — Ваш визит — великая честь для нашего замка.
Они
