С чувством собственного достоинства она отошла к столику.

— Что ж. Белые, вы и в этот раз победили. Наплевала бы я на всё и уничтожила бы вас одним глазом, едва моргнув. Кое-кого из вас я бы спокойно уничтожила и одной ноздрёй, и одним ухом, — опасно и криво ухмыляясь, Морская Ведьма скосила все три глаза на Пита. Тот неестественно побледнел. — Да приходится соблюдать эту дурацкую договорённость с этим дурацким Тёмным Демиургом. Блэки, твоя очередь. Не думала, что до тебя дойдёт.

Блэки облизнула губы, слишком медленно. Будто соблазняла нас. Снова покривлялась, меняя положение ног, демонстрируя разные изгибы тела. Уселась так, что юбка приподнялась, обнажив край ажурных чулок. Повернулась так, что её весьма не маленькая грудь чуть не выпала из плотно обтягивающей блузки с глубоким декольте.

— О, задание от меня? Ха! Оставь мне морячка, — промурлыкала она, загадочно разглядывая Пита.

Она на моих глазах стала менять облик. Из опытной черноволосой бестии она разом помолодела, став выглядеть как наша ровесница — шестнадцатилетняя симпотная крошка в самом соку. Пальчиком в чёрном маникюре она подманила Пита к себе. Пит пошёл! Он стал как зомби.

Джейн, когда я посмотрела на неё, превратилась в лунатика. Она стояла, отрешённо покачиваясь, глядя пустыми глазами в никуда, и тоже была бледнющей, один нос и веснушки.

Во мне всё упало. Мне стало так страшно и муторно, что я не сразу смогла что-то сказать.

— Блэки, — строго зыркнула на неё Трёхглазая.

Пета и Рина ухмылялись подленько. Лексаэлла созерцала эту сцену с холодным равнодушным интересом. Но даже ей на лицо наползла гадливая кривая улыбочка.

Пит дошёл до Блэки, она встала перед ним, принялась поглаживать его по волосам, по лицу:

— Такой хороший-пригожий морячок. Я хочу его заполучить себе сегодня на ночь.

— Блэки, — Трёхглазая проговорила это теперь уже не строго. А словно раздумывая — почему бы и не позволить фрейлине убить моего лучшего друга? Да ещё и на глазах у меня и Джейн?!

— Возьми вместо него меня, — говорю я одеревеневшим голосом, не чувствуя ног. Я в ужасе, я в панике, но что-то делать надо. Выиграть время хотя бы.

И тут Трёхглазая заявляет тоном, не допускающим возражений:

— Она шутит. Тебя она не возьмёт, потому что если кто из нас тебя возьмёт — так это только я.

— Я не шучу, — мило воркует Блэки, пожирая Пита громадными глазищами, где плещутся омуты с Кракенами, акулами, глубоководными монстрами и динозаврами. — Когда я говорю, что морячок очень хорош — я никогда не шучу.

— Блэки, не дури, накажу, — в голосе Трёхглазой — угроза.

— Да, говори своё задание, и мы прогоним этих беляшей, пусть поживут ещё сутки, ведь мы так великодушны! У меня от них уже бельмо в глотке! — внезапно встаёт на нашу сторону Пета.

Блэки отталкивает Пита от себя лёгким движением. Снова становится «взрослой». Поворачивается ко мне, смеривает оценивающим взглядом. Грациозно подходит ко мне, продолжая изучать. Я готова. Ко всему. У меня холодеет тело, но я понимаю — случилось чудо, опасность Питу больше не грозит. Во всяком случае, не сегодня.

— Уничтожь Договор Воды и Огня. Сумеешь до завтрашней полуночи — Подвеска Инферно твоя. Не сумеешь — не твоя, зато ты — наша. И морячок твой — мой, в качестве премии мне! — обольстительно и коварно улыбается Русалка.

Я не успеваю опомниться, как её рука, на ощупь — тёплая, приятная, влажная — как вода в термальном бассейне — почти ласково проводит у меня по щеке и по волосам, убирает прядь за ухо.

Блэки перемещается к Джейн, принюхивается к ней, будто нюхает духи или цветок:

— Вода и Земля. Но Вода в ней мощнее. Моя Королева, возьмёшь её?

— Ты что, не чуешь, что она Светлая? — строго отчитывает Трёхглазая. — Я бы убила её прямо сейчас, если бы не уговор с Тьмой. Ведь это именно та самая Светлая маленькая ведьма, что закрыла портал с Древним и не дала нам принести ему в жертву Светлую Герцогиню. Поэтому я согласна с Петой — пусть ребятишки проваливают, пока я не передумала.

Трёхглазая взмахивает рукой. Пит и Джейн приходят в себя. Они испуганно оглядываются, видят меня, подскакивают.

— Бежим отсюда, — говорю им я и мы убегаем.

Мои друзья, подвергнувшись чарам Русалок, ничего не помнили, что было после того как мы спели песню Пете, заставив её замолчать.

— Что за задание они тебе дали? — спрашивает Джейн.

— Уничтожить какой-то договор, Огня и Воды.

— Найти этот договор, разорвать и сжечь, дел-то! — пытается подбодрить Пит.

— Всё бы ни было так просто, как бы ни было так сложно, — вздыхаю я. — Требуется снова звонок другу или помощь зала.

* * *

— Сколько можно уже, Королева?! Сколько можно миндальничать с этими беляшами?! Почему ты не дала Блэки убить этого морячка? Почему ты сама не убила эту сопливую Светлую? На мой взгляд, это было бы хорошим мощным уроком твоей служанке, когда бы мы изничтожили её дружков у неё на глазах?! — Пета негодовала.

Даже Рина, которая не достаточно близко сходилась с тремя сдружившимися сёстрами Блэки, Петой и Лексаэллой, встала на сторону смертоносной певицы-Сирены:

— Да, почему мы не можем никого из них убить?! Королева, мы не понимаем. Ты же сама говоришь, что эти юнцы — мины замедленного действия, что их надо изничтожать на корню! Почему ты распорядилась, чтобы Лексаэлла совершила белый поступок — защитила людей от созерцания поединка с нашим рабом Червём? Пета, ты, наверное, тоже чувствуешь себя беляшкой?! — так разоралась Рина, входя в раж.

Лексаэлла холодно, но заинтересованно смотрела на Рину. В её глазах проскользнуло любопытство как к препарированной букашке. Она принимала Рину как сестру, соратницу-Чёрную, но никогда не уважала её до конца. Блэки встряла третьей:

— Если бы я захапала себе морячка — что тут такого-то?! Одним морячком меньше, другим больше. Тем более он человек. Ну убила бы — люди размножаются как кролики, каждую секунду на планете рождаются сотни точно таких же морячков, зачем их жалеть?! Я наоборот хотела сделать это на радость тебе и девочкам — поглумиться над служанкой, подавить её морально, расправляясь на её глазах с дружком.

— Да, мы Чёрные или кто?! Когда мы прекратим эти дурацкие игры в недотрог и сможем ливануть по беляшам всей силой наших ударов?! Сколько можно нам ломать эту комедию, изображая любезность?! Уже за то, что она привела дружков — я теперь хочу убить её, и в этом отношении я солидарна с Августой. Она