все внимание свое Дарону, недооценивал тебя, не доверял тебе и покидаю этот мир с тяжелой душой. Но у меня остался лишь ты и Карнеолас. А у Карнеоласа, построенного мною и моим отцом, не осталось никого, кроме тебя. Государство всегда остается ребенком. Оно всегда нуждается в крепкой руке. Из него можно вылепить все, что пожелаешь, нужно лишь время. Ты силен и умен, посему, если возложишь ты на плечи свои заботу об этом ребенке, жизнь отца моего, наших с тобою предков, моя жизнь не будет напрасной. Исполни честолюбивую волю умирающего и стань новым отцом народу, который уже отвернулся от меня и с надеждой смотрит на тебя. Я не смею беспокоиться о судьбе Архея, ибо вы, вернувшиеся из глубин Иркаллы, уже победители. Вы стали отцами Архея. Так возьми под крыло мое дитя, как я взял дитя своего отца, и воспитай его так, как я воспитывал. Дай отцу своему и брату без сожалений покинуть тебя. Будь воля моя, я бы никогда не возложил на тебя столь непосильную ношу, но кровь обязывает. Ты — Вальдеборг, прямой потомок великой династии. От кого, как не от тебя Карнеоласу ждать благословения?..

Арнил сглотнул. Лицо его, бледное и покрывшееся испариной, пыталось сохранить торжественное и прохладное выражение. Но брови его и губы ходили ходуном, руки тряслись. Прощаясь с мечтами, он взял молот и нанес последний, сокрушительный удар по их стене, решительно вымолвив:

— Я не подведу тебя, отец. Верь мне и не тревожься.

Трен еще несколько мгновений глядел на сына мучительным взором, глубоко вздохнул, обратил лицо к потолку и медленно закрыл глаза. Тишина свинцовой тяжестью опустилась на мертвые поля Кунабулы. Тихо и печально Лорен и Скипий констатировали смерть государя Трена. Тогда писец скорбно отложил перо, опустив голову, но лишь на несколько мгновений. Обливающийся слезами Асит вышел из шатра и что-то тихо обронил. Слова его подхватило несколько несмелых голосов, весь шатер, а после снаружи раздались громогласные крики: «Король умер! Король умер!»

Арнила, трясущегося, полуобморочного, подхватило стремительным потоком. Его вытолкали из-за занавесей, где он предпочел бы остаться навечно, вытолкнули из шатра на свет, и море людское разнесло по лагерю новую фразу: «Король умер! Да здравствует Король! Да здравствует Его Величество Арнил Вальдеборг!»

Его Величество Арнил Вальдеборг в ужасе разглядывал бушующую толпу, его приветствовавшую. Не участвовавший еще ни в одной битве с полчищами демонов, но зарекомендовавший себя, как один из Покорителей Иркаллы, как прозвала молва кеосский отряд, еще совсем молодой, неумытый после долгого путешествия, король растерялся. Горе и испуг теснились в его душе, и он не ведал, как себя вести. Толпа низко поклонилась ему. Низко кланялся генерал Жозел Капуи, низко кланялись советники, Личная Гвардия Трена во главе с Огилием Верусом, ошарашенным, но смиренным, низко кланялись послы, воины, атийцы, все целители, лекари, пажи и слуги. Даже кронпринц Густаво Акра и принцесса Плио кланялись ему из тени шатра.

Не склонили голов своих лишь две темные фигуры в толпе, завернутые в плащи. Одна из них откинула капюшон, чтобы лучше разглядеть столь историческое событие, и Арнил узнал в ней рыжеволосую Рецию. От изумления раскрывшая рот, она смутилась, поймав взор нового короля, огляделась и поторопилась изобразить поклон. Он перевел взгляд на другую фигуру, не сомневаясь, кто скрывался под черным, как смоль, саваном. Из широкого рукава появилась тонкая рука, исписанная гнилыми узорами, и слегка отодвинула край капюшона. Немного света проникло под ткань, и Арнил узрел столь дорогое ему бледное лицо. Молочно-голубой свет, заливший глаза, когда-то казавшийся ему столь зловещим, нынче же бальзамом пролился на его воющую душу. Акме Рин, одна из Рианоров, которых он научился ценить и полюбил всем сердцем, пристально глядела на него, а после низко поклонилась ему, вновь скрыв свое лицо под капюшоном. Она приняла его, верила в него, благословила его и даровала ему тех самых сил, которых не доставало в самые первые минуты, чтобы собраться с духом, гордо развернуть плечи и встретить невзгоды, не дрогнув.

«Моя судьба в моих руках», — подумал Его Величество государь Арнил и обратился к своим подданным с короткой, но меткой речью, решительно переступив порог и ворвавшись в новую жизнь, в сторону которой еще несколько часов назад он и не глядел вовсе.

Глава 19. Мёртвая земля

Затихла мертвая земля. По серым просторам гулял лишь пронзенный неведомыми голосами ветер. День заканчивался вихрями золота и рубинов, каскадом рассыпавшихся по аметистовым небесам и разукрасивших солнце в зловещий багрянец. С востока шелковым покрывалом тянулась тьма, нетерпеливо поглощая румяный закат и погружая вражеские земли во мрак.

Лагерь союзников оживлялся. Никто из воинов был не в силах ощутить жара подземных волн, с ненавистью сотрясавших земли, никто был не в силах уловить слов в шепоте ветра.

Лишь Акме могла. Она и Реция сидели в своем шатре, молча наблюдая за тем, как усталый Лорен с трудом поглощает ужин.

Целитель пришел менее чем через четверть часа после объявления Арнила королем Карнеоласа, горячо обнял сестру, убедился, что она чувствует себя хорошо, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, и, не умываясь, отпив лишь немного воды, убаюканный обществом заботливой и ласковой Акме, заснул.

Энергичная и деятельная Реция отдавала распоряжения служанке. Ночью она не спала вовсе, посему ее всегда живое лицо носило печать усталости. Рыжина ее волос мелькала в каждом углу, к тому же, зараколахонка успевала добывать новости.

Акме думала о своем. Мрачность ее лица тревожила Рецию, но она даже представить себе не могла, сколь безнадежны были мысли подруги. Поначалу Акме с глубоким отвращением глядела в зеркало на свои диковинные глаза, ярко-голубой огонь которых мертво закрывал и зрачки, и глазные яблоки. Она никогда не видела такого, несмотря на то, что все ее спутники видели подобное не раз.

— Нет, агаты мне более по душе, чем топазы, — со вздохом произнесла она и отложила зеркало.

Шепот Кунабулы не замолкал ни на минуту. Он становился то тише, то громче, но продолжал терзать ее душу. И Акме не сомневалась, что он будет мучить ее, даже если она покинет эти проклятые земли.

«Нет обратного пути, — думала она, часто прокручивая столь безысходную мысль. — Я не вернусь ни в Иркаллу, ни в Архей. Эрешкигаль в моей ловушке. Умру я, умрет и она. Демоны более не слышат ее воли, и она не в силах остановить их, чтобы они не навредили мне. Лишь я могу их уничтожить. Здесь бессилен даже