Огнян понял: наступление началось на всех фронтах, а он все никак не может найти правильное решение. Он поднялся на площадку лестницы к Симеонову и спросил:

— Кто стрелял в генерала Граменова?

— Это скажешь ты, — едва сдерживая злорадство, ответил подполковник.

— Тебе не знаком этот почерк? — Огнян показал ему листок бумаги, полученный от курьера. — Чего вы хотели от генерала Граменова?

— Думай, что говоришь! — вышел из себя Симеонов. — На эти вопросы будешь отвечать ты, а не я. Внес смуту в армию и еще имеешь наглость обвинять других!

— Подлец ты, подлец, но на сей раз это тебе не пройдет. Запомни хорошенько! — сказал едва слышно Огнян Сариев и вошел в кабинет командира. Там его действительно ждали. Сотрудник государственной безопасности, встретив Сариева с откровенной холодностью, предложил сесть.

— Откуда вы пришли? — спросил он.

— Из госпиталя. Я узнал о случившемся и пришел сюда. Может быть... — Огнян хотел продолжать, но почувствовал, что его слова воспринимаются сдержанно, и замолчал.

— Когда в последний раз вы видели генерала? — этот вопрос задал другой человек, стоявший за спиной сотрудника госбезопасности.

— Ночью.

— А что вы делали потом?

— Повидался со своим отцом, потом с солдатом из моего полка. В госпитале мне сказали... Как это страшно! — Он думал о своих предположениях, пытался найти факты, чтобы доказать истину, в которую верил, но не располагал никакими данными, кроме собственных предчувствий...

— Достаточно, товарищу подполковник. Нам все ясно! Идите в соседнюю комнату! Когда вы нам понадобитесь, мы вас вызовем! — Эти слова прозвучали для него и как приказ, и как предупреждение.

Сариев вышел. Соседняя комната была пуста. Еще вчера здесь жизнь била ключом, здесь решались повседневные дела полка, а сейчас ее превратили в приемную или, точнее сказать, в арестантскую комнату для подозреваемых. Что же им было ясно? Разве может кто-то понять то, что произошло между ним и генералом в ту ночь? Кто может знать их молчаливую клятву остаться верными своему мужскому слову, что бы ни случилось? Как и кому он может рассказать об этом? Спокойствие кончилось. Война объявлена. Теперь необходимо самому наступать с верой в победу.

Из другой комнаты доносился голос полковника Ралева, начальника оперативной группы. Когда-то, при отъезде Огняна в военное училище, на вокзале его провожали четверо: отец, Велико, Павел и Ралев. И все четверо целовали его на прощание. Сможет ли он и сейчас их собрать вместе?

Неожиданно прозвучал сигнал солдатского горна. В полку начинался второй учебный час.

В гарнизоне была объявлена повышенная боевая готовность. Несмотря на попытку сохранить в тайне покушение на генерала Граменова, уже через несколько часов каждый солдат знал об этом.

В любом другом случае всякий дал бы свою оценку событию, а теперь офицеры и солдаты молчали, исполняя поставленные перед ними задачи так, словно шла война. Это не было покушение на одного человека. Удар нанесли всем.

И полковник Дамянов ощутил это особенное настроение. Никогда он не мог бы себе представить, что потеря того или иного из командиров может вызвать такую реакцию. Но он никогда не допускал, что через тридцать лет после победы вражеская рука сможет посягнуть на такого человека, как Велико, и при этом нанести удар открыто, с ожесточением безумца.

На рассвете он услышал выстрелы откуда-то с лестницы и, полусонный, вскочил. Прежде всего он удивился, увидев, что находится в чужой квартире. Постепенно пришел в себя и припомнил все, что произошло прошлой ночью. Услышал суматоху на лестнице и вышел. Там он столкнулся с какой-то женщиной в ночной сорочке. Узнав его, она крикнула:

— Убили его, товарищ полковник! Генерала убили!

Павел побежал к выходу, но машина скорой помощи уже увезла раненого. Только маленькая лужица крови алела на площадке перед входом в дом.

Первое, что Павел сумел сделать, это вернуться в собственный дом и набрать номер полковника Ралева. Телефонная трубка дрожала в его руке.

— Вставай! — сказал он, услышав его голос. — Совершено покушение на Велико. В него стреляли. Перед его домом. Велико увезли в госпиталь.

— Ты что, не в своем уме? — закричал на другом конце провода Ралев. — Что за глупости?

— К сожалению, это правда. Приезжай немедленно! Встретимся в штабе.

— Кого ты подозреваешь? — услышал он вопрос. Вспомнил, что сказала Сильва ночью о распрях межлу Велико и Драганом.

— Может быть, это Драган, кто знает. Подумай и ты! — Он положил трубку телефона. Потом позвонил дежурному по штабу. Удар был внезапным, и он все еще не верил, что это случилось с Велико.

Павел подошел к раковине и напился воды прямо из-под крана. Рядом с ним оказалась Венета. Она хотела о чем-то спросить у него, но ей сдавило горло, и она не смогла произнести ни одного слова.

— К тебе это не имеет отношения! — сказал ей Павел.

— Неужели такое возможно? — Она зарыдала.

— Оденься, а то простудишься. Для тебя жизнь теперь лишь начинается, — добавил Павел и поспешил в штаб. Венета крикнула что-то ему вслед, но он ее не услышал, а точнее, не хотел слушать. В тот момент он не мог думать ни о ком, кроме Велико.

«Это происки врага — одна из его акций. Мы поверили, что можем жить и без свиста пуль. Забыли, что их пистолеты заряжены и всегда могут выстрелить в нас!..»

В штабе все уже были на ногах.

Павел вошел в кабинет и потребовал связать его с госпиталем. От дежурного узнал, что о случившемся сообщено в Софию и оттуда выслан вертолет с хирургом-профессором.

Он снял плащ, стряхнул с него воду и только теперь заметил, что в дверях стоит Софья.

— Я пришла к вам, — начала нерешительно Софья, но Павел ее прервал:

— Разве ты не понимаешь, что сейчас совсем не подходящее время для разговоров? — Дамянов никогда еще не был таким суровым.

— Я не о себе.

— А о ком же?

—