Не удалось одним ударом ликвидировать отряды повстанцев и в других местах. Распыляясь, «просачиваясь» сквозь плотные ряды красноармейцев, махновцы исчезали из поля зрения противника, все более усложняя выполнение последним полученных приказов.

2 декабря командование 4-й армии издало приказ об объявлении Мелитопольского, Бердянского и Мариупольского уездов на осадном положении[1059]. Лишь небольшой части Крымской группы анархистов удалось прорваться через плотные заграждения на материк.

Однако даже при таких условиях, имея значительное превосходство в численности, но проявляя вялость, нерешительность, испытывая чувствительные потери, войска Красной армии никак не могли справиться с повстанцами Н. Махно. Их отряды то взрывообразно росли, в том числе и за счет красноармейцев, переходивших на сторону повстанцев, то вдруг уменьшались до минимума.

Постоянно действующей оставалась конница, которая, молниеносно передислоцируясь с места на место, наносила «кинжальные» удары (11–12 декабря – Бердянск, 13 декабря – Новоспасовка, Андреевка, 16 декабря – Федоровка)[1060]. Пехота, по существу, исчезла, за исключением незначительной части пулеметчиков, которых пересадили на тачанки. Красные командиры отмечали, что Н. Махно «на одном месте более одного дня или ночи не остается, чтобы не быть окончательно окруженным. В случае неудачи отступит врассыпную… Как образцовый партизан, не обременяет себя пленными и под Андреевкой оставляет нам 1200 красноармейцев (42-й) дивизии. Так же решительно поступает со своими хвостами-обозами и в нужную минуту бросает эту приманку нашей кавалерии, а сам тем временем уходит быстро и далеко»[1061].

Спасаясь от преследования, к которому привлекались все новые, свежие силы красных, небольшой отряд махновской конницы 20 декабря 1920 г. начал свой последний в этом году рейд, который завершился уже в середине января 1921 г., южными регионами (захвативший часть Правобережья). Испытывая все новые потери и компенсируя их за счет повстанческих сил в местах быстрого передвижения, махновцы демонстрировали незаурядную способность к самосохранению.

М. Фрунзе, на которого возлагалась первоочередная задача по ликвидации политического бандитизма, считал, что в конце 1920 г. махновщина оставалась единственной серьезной организованной вооруженной повстанческой силой в Украине[1062]. Актуальным оставалось задание, выдвинутое в декабре Советом труда и обороны: «освобождение Украины от бандитизма и тем самым обеспечение в ней устойчивого советского строя является вопросом жизни и смерти для Советской Украины и вопросом чрезвычайной важности для всей Советской Федерации»[1063].

Последние дни 1920 г. махновцы провели в непрерывных, изнурительных боях, практически не имея возможности хоть немного оторваться от преследователей. Действия последних становилось все более угрожающими, сокрушительными, а следовательно, новый год не предвещал оптимистической перспективы сторонникам Н. Махно, круг которых продолжал сужаться.

В целом к концу 1920 г. повстанческая борьба ослабевает, хотя она будет стратегически проявлять себя еще и в последующие годы. Однако тенденция в силу многих причин (прежде всего репрессивных мер советской власти, красноармейских операций) была очевидной. Это не всегда учитывается историками, публицистами, которые на основе преимущественно мемуарных источников, далеко не всегда прямо корреспондирующихся с документами, фактами, абсолютизируют отдельные случаи, всплески повстанческой борьбы, слишком героизируют поступки отдельных ее представителей (как правило, это делается на основе их же позднейших свидетельств), рисуют в значительно деформированном виде общую картину состояния республики, политической атмосферы в ней и прочее[1064]. И как бы они ни старались доказать, что Гражданская война в Украине продолжалась еще не один год (кое-кто считает, что это состояние было исчерпано только к началу 30-х годов), фактами это никак не подтверждается.

* * *

Прекращение польско-советской войны, мирные переговоры обеих сторон в Риге нанесли серьезный удар по планам С. Петлюры, тех деятелей УНР, которые группировались вокруг него. Однако до разгрома армии П. Врангеля еще оставалась некоторая надежда на то, что наступление советской власти можно если не прекратить, то хотя бы задержать. После ликвидации достаточно мощной военной группировки белогвардейцев в Крыму надежды на изменение общей ситуации в Украине практически исчерпывались.

Правда, с отводом польских частей за Збруч на линии Жмеринка – Могилев остались формации армии УНР в составе 2 тыс. штыков, 50 пушек, около 2,5–3 тыс. «сабель конницы, наполовину ездовой пехоты»[1065].

Сравнивая этот потенциал с полумиллионной Красной армией, дислоцированной в Украине, один из лучших знатоков тогдашних событий М. Омельянович-Павленко уже в начале своего рассказа замечает: «Ясно, что указанные выше небольшие отделы (военные) не могли завоевать себе право остаться под родной крышей. Они могли лишь поспешно созвать вокруг себя немного казачества и (затем) выполнить тот девиз, что написан мной во главе этого раздела: «На войне нельзя всегда быть уверенным в победе, но можно спасти честь, выполняя свой долг хорошего воина» (Е. Левис)»[1066].

Вскользь следует заметить, что М. Омельянович-Павленко – командующий Украинской армией в 1920 г. – несомненно, имел полную информацию, наиболее достоверно знал обо всех ее действиях и наиболее исчерпывающе и профессионально воспроизвел непростой эпизод Гражданской войны в своем пространном упомянутом труде[1067].

Украинские позиции были несколько усилены передислокацией из подконтрольных Польше территорий в район Подволочиска – Черного Острова 3-й русской армии генерала Б. Перемыкина. Правда, боеспособными были не более 2,5 тыс. человек, однако, пожалуй, больше значил фактор договоренности ранее непримиримых сторон, обязательство российского командования подчиниться украинским лидерам[1068]. Этим же путем могли последовать и другие отряды бывших белогвардейских частей, которые кое-где оставались в Украине и частично в Польше.

Проведенная в регионе нахождения Украинской армии мобилизация также увеличила ее ряды. В первых числах ноября 1920 г. на противосоветский фронт, по расчетам, можно было выставить 8–12 тыс. штыков, 2–2,5 тыс. сабель и до 80 орудий. Им непосредственно противостояло до 28 тыс. штыков, 5 тыс. сабель, 5 бронепоездов красных[1069].

Несколько совещаний (последнее 9 ноября 1920 г.) под руководством Главного атамана С. Петлюры имели результатом выработку мнения об инициировании военных действий в восточном направлении.

На 11 ноября 1920 г. объединенные силы запланировали начало наступления от Могилева-Подольского на Винницу. Главный удар направлялся на станцию Жмеринка, которая была важным стратегическим пунктом, особенно в обеспечении переброски военных грузов для всего Юго-Западного фронта. Немалую роль организаторы акции отводили повстанческим антисоветским элементам (по некоторым оценкам, в октябре 1920 г. в Украине продолжали существовать несколько десятков отрядов, в которых насчитывалось 23 тыс. человек[1070]). Их командиры получили приказы разрушать тыл, совершать нападения на красноармейские подразделения, осуществлять другие подобные действия[1071].

Однако и советские силы готовились к ответственным акциям[1072]. Главный груз здесь падал на плечи воинов 14-й армии (командующий – М. Василенко) в составе 24-й, 41-й, 45-й и 60-й пехотных дивизий, кавалерийской бригады Г. Котовского. В октябре 1920 г. был создан конный корпус Червонного казачества (командующий – В. Примаков) в составе 8-й Червонноказачьей и 17-й кавалерийской дивизий. Все упомянутые части в значительной мере были укомплектованы украинцами, которые на