просто издеваются! — вставил подошедший Иван.

Глеб сдвинул брови, глядя на него, и Бабыкин спешно ретировался.

— Никита Алексеевич, что это значит!? — настаивал Запольский. — Вы… так вы знаете, где он, или нет?

— Пойдемте, профессор, — я взял его под руку, мы пошли следом за Глебом. — Теперь серьезно. Я знаю, что он где-то впереди. Точно знаю. Но он что-то такое делает, что я не вижу его следов, никаких. Вообще никаких. Только приблизительные координаты, направление движения и все.

— И что же? — Запольский был явно растерян. — Куда же мы идем? Что же делать?

— Попробуем довериться профессионалам, — кивнул я на впереди идущих. Уже слышалась брань, недовольные окрики, короткие и емкие матерные команды, лай собак.

— Я буду время от времени проверять… не знаю, как это сказать… сигналы что ли. Пусть будут сигналы. И, если что-то изменится, об этом вы узнаете первым.

— Да? Ну, тогда хорошо, — взгляд профессора смягчился.

— Я не меньше вашего хочу его найти, чтобы больше ничего не случилось… плохого.

— Это точно, — профессор оживился. — А то уже дети… ужас просто.

— Знаете, профессор, — сказал я. — Я проверил. Это не он.

— Что? Как? Вы точно знаете? — опять возбудился Запольский.

— Точно. Это волкопсы. Те самые собаки-волки. Они бродят по лесам, эти мутанты-неудачники, одичавшие собаки или полуволки, даже не знаю как их и назвать.

— Так вот оно что, — профессор остановился в задумчивости, провалился в канаву, но словно бы не заметил этого. — Вот, значит, какое чудовище видел тот мальчик.

— Да, чудовищ в наших лесах, оказывается, хватает. И творец им — сам человек.

Время шло. Мы тоже медленно, но верно двигались на север, пересекая речную петлю.

Через час наших блужданий по болотам и буеракам, земля поднялась, вода уступила место сухой почве, лес здесь больше стал походить на обычный. И мы пошли быстрее.

Сообщений не было, и я в очередной раз опустил руки на землю. Чувствовал его все явственней, все ближе. Мы на верном пути, зверь в ловушке, не рискнет он снова переплывать реку: там, на той стороне она шире в два раза, у него просто сил на это не хватит.

К обеду мы вышли на середину полуострова, устроили небольшой привал. Все от непривычной нагрузки и усталости валились с ног. Поиск осложнялся тем, что следы стали пропадать. Сначала исчезали куски по пять-десять метров, потом этот разрыв становился все больше и больше. И, чтобы искать вновь утерянный след, кинологам с собаками приходилось все дольше петлять из стороны в сторону.

И вот мы, пройдя две трети пути, встали. Собаки минут двадцать рыскали по лесу, за ними бегали взмыленные кинологи. Но тщетно. Все в недоумении: как так, были следы и вдруг исчезли?

Запольский с Бабыкиным сидели в сторонке, ассистент что-то яростно доказывал профессору, жестикулируя руками, строя гримасы. Профессор ничего не отвечал, лишь хмурился все больше и больше.

Но я-то знал, что происходит. Только не пытался никому ничего объяснять. Глеб тоже знал, профессор догадывался, изредка кидал на меня вопросительные взгляды, но я молчал. Не спеша брел за остальными, останавливался вместе с ними, время от времени проверяя свои «показания» прикасаниями к земле. Пока зверь был на полуострове, дальше он не становился, связь с ним стала отчетливей. Но надолго ли? Не придумает ли он что-то еще? Он может двигаться вдоль реки по буеракам, но, чтобы не отклонятся от своего маршрута — на север — ему рано или поздно все равно придется пересекать реку. Не по мосту же он будет ее переходить? Да и ближайший мост через Каму без малого километров в семидесяти.

Не нравилась мне это тягомотина, но ничего другого не оставалось.

И вот опять мы сидели на сухих валежинах, Глеб что-то уплетал из оставшихся с привала припасов, профессор в сторонке рисовал шестом на земле, тихо бубнил. К нам подошел офицер, развел руками.

— Ничего не понимаю! Ребята говорят, что следы то есть, то вдруг исчезают! Он же не может перелетать по двадцать-тридцать метров! Измучились уже все.

— Скоро совсем следов не будет, — ответил я спокойно.

— То есть как «не будет»?

— Вот так! Не могу я вам этого объяснить!

— А вы попробуйте! — настаивал лейтенант. — Тупостью я не отличаюсь!

— Хорошо, — я поднялся, рядом выросла гигантская фигура Глеба, он, видимо, решил, что может возникнуть небольшая заварушка. Офицер посмотрел на него снизу вверх и слева направо, но в лице не изменился. Кроме кинологов с бессмысленно рыщущими между деревьями собаками, остановилась вся команда, замерли, прислушиваясь.

— Дело в том, — продолжил я чуть громче, чтобы все слышали. Они должны хотя бы приблизительно знать, что происходит. Те, кто еще не в курсе дела. — Дело в том, что мы идем по следу не какого-то беглого преступника, человека. Мы пытаемся поймать неизвестное существо — не человека однозначно, но и не животного в привычном для нас смысле. Оно — это существо — обладает сверхестественными способностями. Мы убедились в этом за прошедшие три дня отчаянной погони за ним. И для него прятать следы — одно из этих способностей. Вот, в общем, и все. Дальше думайте сами.

— Какими такими способностями? — спросил лейтенант у Запольского. — Почему я об этом впервые слышу? Вы ничего не хотите объяснить мне и моим людям? — он окинул взглядом охранников, понял, что все из лаборатории об этом знали.

Профессор что-то невнятно промямлил себе под нос. Лейтенант подошел к нему вплотную, выкрикивая по пути «отбой» кинологам.

— Ну? Говорите же! — настойчиво повторил лейтенант.

За профессора вступился Бабыкин.

— Да что вы хотите! Я сразу говорил, что ничего из этого не выйдет! Вся эта мистика и болтовня насчет сверхестественного — вздор, выдумки и, попросту говоря, отговорки дилетанта, которому мы все доверились, как олухи!

— Чего? — изумился офицер, не поняв, видимо, из слов ассистента ни слова. Он отодвинул чокнутого паренька в сторону, снова обратился к профессору. — Я ничего не понял, объясните, наконец!

И тут Запольский словно взорвался.

— А что вы хотели?! — выкрикнул он, взмахнул руками, откинув шест в сторону. — Я вашему начальству пытался об этом сказать, но они на меня посмотрели как на полоумного! Они и слышать ничего не хотели о каких-то там сверхспособностях! И прислали вас с собаками для отмазки! Я в вас особо и не нуждался! Толку от вас…

— Ах, вот так! — в свою очередь запыхтел офицер, краснея. — Значит, толку от нас!.. Мы полдня тут ползаем по колено в этой жиже, а вы сейчас говорите, что в нас и не нуждались!

Чувствую, как воздух вокруг