— Я надеюсь, что нужен. Надеюсь найти цель… Но боюсь, что без помощи не справлюсь…

— Надеешься? Боишься? Страх и надежда — нарушение баланса. Избегай этих двух состояний. Настоящий воин ничего не боится и ни на что не надеется. Он идет вперед, своим путем, не оглядываясь на прошлое и не интересуясь будущим. Даже тем, достигнет своей цели или нет! Скажи, Станислав, будешь ли ты сражаться за свободу существ, что живут под Завесой тысячу лет и по-своему счастливы?

Стас честно сказал:

— Я не знаю…

Селдже вскочил на ноги и поправил меч за ремнем. Как он с ним сидел? Наверное, как-то приладил — Стас не следил за этим.

— Пойдем, прогуляемся. Покажу тебе кое-что.

Стас подчинился не без уныния. Услышанное не располагало к оптимизму. Ну какой из него воин? Вот Селдже другой — отпугнул чудовище, отхватил щупальце, гуляет по загробному миру выкатив грудь и заливаясь смехом. Чувствует себя как дома. Напрочь лишен страха и надежды. А Стас? Стас даже не уверен, что будет сражаться за свободу всех существ, живущих под гнетом Завесы!

Он обычный человек, вдруг получивший сверхспособности. По чистому недоразумению, скорее всего. Настоящие герои — они другие. Стас жил в мире, где почти все было обманом. И сейчас совершенно потерял направление…

Они с Селдже вышли из здания на улицу. Там уже наступило утро. Подумать только, ночь так быстро прошла в обществе Селдже!

Тот тем временем свернул на другую улицу, немного попетлял и вышел на трассу. По обе стороны от полотна в дымке чернели торчащие из рыхлой земли неказистые стены с расплющенными страдальцами.

— Это двое, Дарен и Мира, — заговорил Стас. — Они и есть Серые, да? Утешители? Функция Перепутья?

— В Перепутье тоже есть Завеса, но ее создает ум каждого сюда попавшего. Ты увидел их такими, какими хотел увидеть. Они высасывают гнев, ненависть и страх, но при этом создают зависимость. Наверное, они были похожи на тех, кто тебе дорог.

— Кукла тянула из моей матери силу… Но я уничтожил куклу… И моя мать вскоре умерла. Потому что кукла больше не поглощала тревожность и негатив, верно? А мама уже разучилась к тому времени сама справляться с проблемами. Это как абстинентный синдром…

Они подошли к стене, торчащей под углом, шириной метра три, высотой — около пяти. На ней висело двое — черных, стонущих, искаженных.

Селдже остановился прямо под ними, с интересом поглядел на них снизу вверх, положив одну ладонь на рукоять меча.

— Кто они такие? — спросил Стас.

— Они тоже были когда-то людьми. Но карма их настолько тяжкая, что никто не в силах им помочь, даже Серые Утешители. Их страдания своей энергией открывают порталы между миром живых и мертвых. Первые Посвященные открыли дверь в Перепутье, используя умирающих людей и причиняя им ужасные страдания.

Тут Стас внезапно увидел картину, столь же яркую и подробную, сколь и ужасную. Видимо, ее навел Селдже.

Помещение с низким потолком, тусклые красноватые лампы. Стены облицованы кафелем. Клетки из прочного стекла, а в них голые люди, корчащиеся и кричащие. Их тела опутаны проводами и электродами. От дикой боли они потеряли человеческий вид. Высохли как мумии, бледная полупрозрачная кожа покрыта сеткой сосудов, глазные яблоки вылезли из орбит, посиневшие языки как слизистые щупальца… Они не могут потерять сознание и даже умереть.

А вокруг стоят люди в белых хламидах, больше похожих не на медицинские халаты, а рясы священнослужителей. Они холодно и отстраненно наблюдают за мучениями и делают пометки в планшетах.

Стас дернул головой, моргнул, сделал жест, словно прогоняет муху.

— Не хочу этого знать! — вырвалось у него.

— А придется, — усмехнулся Селдже. — Ты ведь тертон. Через Черные Иконы можно пройти туда и обратно. Серые не способны их утешить и оттого испытывают своего рода стыд. Каждый раз, когда они встречают Икону, то просят прощения.

…Тогда, в Тауханских горах, Гончий опустился на колено перед Иконой…

— Так они им не поклоняются? — прошептал Стас. — Они просят прощения?

— Да.

Черный страдалец застонал.

Стас завороженно смотрел на него, и мысли путались.

— Все не так, как мы думали… — произнес он тихо.

— Это и есть Завеса, тертон Станислав. Все не то, чем кажется.

Глава 66

Перепутье-7

— О чем бы ты хотел еще спросить? — спросил Селдже.

Лицо парня освещала мягкая улыбка, и Стас подумал, что его спутник намного мудрее и старше, чем кажется. На тысячу лет. И в то же время он не притворяется, когда ведет себя как энергичный удалец — Селдже и есть такой: одновременно мудрый и предельно простой веселый человек.

— Если я пойду в новую жизнь… То рожусь снова, буду ребенком и так далее? Я забуду об этой жизни, о Завесе, обо всем?

— По большей части да. Но твоя карма в очень глубоком бессознательном останется. Запись обо всех твоих поступках, совершенных с осознанным намерением. Уровень ума, где хранится эта запись, настолько глубок, что не привязан к физическому телу, оттого ему неважно, живо тело или нет. И твоя накопленная карма рано или поздно снова приведет тебя к той дороге, по которой ты шел. У тебя останется характер, а воспоминания, хоть и не выйдут на поверхность, все равно будут влиять на мысли и поступки. Кое-что из прежних жизней ты будешь видеть в снах. Будешь удивляться, почему ты такой, а не другой… Ты останешься тем же самым существом, с ворохом добрых и злых дел, совершенных в прошлом. Карма — единственный закон вселенной, который не превозмочь ни смертным, ни бессмертным. Лишь добрые дела изменят ее… или страдания.

И Селдже выразительно посмотрел на черного человека на стене. Затем, возвысив голос, спросил:

— Итак, тертон Станислав, ты принял решение? Где твой путь?

Поразительно, но слова Селдже не звучали пафосно. Однако в них была скрытая сила, и Стас ощущал ее.

— Я хочу вернуться… — откашлявшись, сказал он. — И бороться за свободу… Нет, не так. Делать так, чтобы у людей появился осознанный выбор. В мире Серых нет такой возможности. А я хочу дать ее всем. А что они выберут — это их дело.

— Но если люди не захотят выбирать свободу выбора? Когда все регламентировано и прописано, жить проще! Ха-ха! Не нужно думать! А ведь для многих думать — хуже