На него смотрели распятые на чудовище люди — в основном дети. Все были относительно «свежие», без следов разложения. Правда, вместо глаз — пустые провалы. Голые, худенькие тельца, светлые и темные волосы. Мертвые лица.

Они смотрели на Стаса равнодушно, но внимательно.

— Иди к нам! — позвала белокурая девочка. — Быстрей, бегом-бегом!

Стас поднялся и побежал. Впрочем, не к ней, а прямо в противоположном направлении. Помогая себе руками, вознесся по крутому склону лощины и помчался по руинам, подальше от чудовища.

Вокруг вознеслись высокие и целые здания. Пустые и неуютные, как и все здесь. Он забежал в узкий переулок между двумя высотками. Выглянул из-за угла.

Чудовище его преследовало — то или другое, не разобрать. Бесформенная туша плыла над мостовой, перебирая многочисленными ногами и помахивая еще более многочисленными щупальцами.

«Собиратель душ, — осенило Стаса. — Это ночной Жнец!»

Легче от этого открытия не стало. Этой ночью придется попотеть, забиться в норку и сидеть там тихо. Сон Изгоя не спасет.

А что, если отдаться на милость этого монстра? Что, если чудовищный Собиратель отнесет его куда надо? В новую жизнь, например?

Нет, отчего-то была уверенность, что в новую жизнь идут сами, собственными ножками, как это сделала мать и все убитые дакиней… как бишь ее звать? Стас был уверен, что вспомнил бы имя, если бы встретил ее лично. Но ее в Перепутье явно нет… Эти черные Жнецы отнесут в другое место, но оно будет еще хуже, чем вот это… Недаром от них все убегают…

Чудовище приблизилось к его переулку по основной улице, и Стас поспешил к узкой подворотне. Завернул за угол, и поперек туловища захлестнулось холодное и липкое щупальце.

Хотел заорать — перехватило горло.

Другое чудовище, подкарауливавшее с другой стороны переулка, подняло его на высоту второго этажа. На барахтающегося в объятиях щупальца Стаса смотрели обнаженные люди на раздутом туловище монстра. Смотрели пустыми глазницами.

Стас успел увидеть свободное местечко между толстой старухой и худеньким мальчиком лет десяти — туда его щупальце и влекло. Они изрядно погрузились в черную плоть — наружу торчали только лица, плечи и часть груди.

— Зачем ты убегал? — поинтересовался мальчик. — Мы подарим тебе покой… Я убил сестричку, задушил в постельке, потому что она кричала и кричала целый день… Теперь я здесь. В покое. Никто не кричит… Ты тоже убивал, да?

«Убийцы! — подумал Стас. — Здесь убийцы и преступники! Жнецы собирают их и несут… в ад?»

— Э-ге-гей! — раздался звонкий голос.

Рядом со Стасом метнулась фигура какого-то человека. Он подпрыгнул очень высоко, нереально высоко, взмахнул длинным клинком и отрубил державшее Стаса щупальце. Стас повалился на асфальт вместе с частью щупальца. Оно сразу ослабило хватку.

Упади он в обычном мире с такой высоты, костей бы не собрал. А здесь ничего, даже дыхание не сбило. Стас вскочил, торопливо избавляясь от обрубка щупальца. Огляделся: напавший с мечом парень, продолжая весело орать, набросился на чудовище, обрушил серию ударов по суставчатым ногам.

И тут произошло невероятное. Чудовище поспешило ретироваться. Торопливо перебирая ногами, устремилось по улице, подальше от не в меру воинственного юноши.

Спаситель сунул меч за ремень, отличный, качественный, кожаный. Не простая веревка, как у всех остальных. И на ногах красовались сапожки из кожи, с вышитыми золотой нитью узорами. Из одежды — рубаха с длинными рукавами и штаны; все чистое, но темнее, чем у Стаса. Показалось даже, что одежда имеет красноватый оттенок, но в сумраке трудно разобрать.

У парня были длинные волосы, собранные в косичку, высокий лоб, чисто выбритое скуластое азиатское лицо. Глаза раскосые и веселые, нос неожиданно прямой и почти острый.

— Как дела? — обратился к Стасу спаситель.

— Почему они тебя боятся? — вместо ответа спросил Стас.

— Они не выносят того, у кого нет сожалений и прочих омрачений, — охотно пояснил парень. — В здоровой руке можно нести яд, знаешь ли!

Он широко улыбнулся, и Стас с опозданием обнаружил, что у него кошачьи глаза.

— У тебя нет сожалений? Тогда почему ты здесь?

— Где?

— В этом хреновом месте! — сказал Стас. — В Перепутье!

— Ну да, я в Перепутье, но для меня это не хреновое место. А очень забавное!

Он залился счастливым смехом.

— Ты извращенец? — тоскливо спросил Стас. — Экстремал какой-нибудь? Даже после смерти не угомонишься?

Конечно, со спасителями так не разговаривают, но Стас был слишком потрясен всем случившемся. Кроме того, была уверенность, что парень не обидится.

Так оно и произошло.

— Почти! — снова засмеялся тот. — Смотря как посмотреть! Кстати, меня зовут Селдже.

— Ты маг-экстрасенс? Твои глаза…

— О да, — немного посерьезнел Селдже. — Кое-что умею. Пойдем.

Он решительно зашел в здание. Как ни странно, там больше не было ни темно, ни страшно. Откуда-то сеялся тусклый, но вездесущий свет. Они с Селдже расположились в просторном помещении с почти целыми старыми креслами.

— Странное имя — Селдже, — сказал Стас. — Никогда не слышал.

— Я жил на Земле очень давно… Хотя для моего народа это обычное имя. В мое время мир отличался от того, к которому привык ты, тертон Станислав Думов.

Стас подскочил в кресле. Освещения хватало, чтобы различить силуэт сидевшего напротив человека, но вместо лица — бледный овал. Мимики не распознать.

— Откуда ты знаешь, кто я такой?

— Потому что здесь ни у кого нет секретов.

— Ты тоже тертон?

— О нет, — усмехнулся Селдже. — Я был самым обычным человеком. Но при мне впервые на мир пала Завеса. Это было, как я говорил, очень давно. Сотни лет до тебя, Станислав. Когда еще не была окончательно терраформирована Луна и не заселена полностью. Люди в те времена погрузились в виртуальный мир и почти отказались от реального.

Он воздел палец и, не обращая внимания на шок Стаса, внушительно добавил:

— Вот какие это были далекие времена!

Глава 65

Перепутье-6

— Чего? — вскричал Стас. — Терраформированная Луна? Виртуальный мир? Как это могло быть давно? Ты из будущего, что ли?

Селдже покачал головой.

— Нет, из твоего далекого прошлого. Из двадцать второго века новой эры. Это было время появления Завесы.

Он закинул ногу на ногу и, покачивая ступней в кожаном сапоге, продолжал:

— Дела у человечества обстояли неважно. Отвратительная экология, разрыв между бедными и