Рядом обнаружилась еще одна голова, затем еще одна…

«Что здесь происходит?! Да куда иду вообще?!» — озираясь по сторонам, подумал. Страх нарастал внутри меня с каждым шагом. Прошел еще какое-то расстояние и опять наткнулся на лежавшего на скамье пациента, которого и оставил в таком положении.

«Да я кругами хожу!» — ко мне пришло осознание собственной беспомощности. Густой туман и отсутствие нормальной ориентации в пространстве заставляли мой измученный разум рисовать какие-то пугающие образы: мне казалось, что сейчас откуда-то сбоку на меня кто-то набросится. Хотелось бежать быстрее, и побежал, гонимый страхом, но пробежав еще метров десять и просунувшись в пролом в решетчатом ограждении, остановился, понимая, что это никуда не приведет. Заблудился и не понимал даже, где нахожусь. Вернуться туда, где был Морган, уже не представлялось возможным, потому опустился на асфальт, не зная, что делать.

Осмотрелся в отчаянии по сторонам, и мое внимание привлек неясный огонек, мерцающий где-то вдали. Это был единственный ориентир, спасительный маяк — сразу поднялся на ноги и побежал на свет, подобно мотыльку, заблудившемуся во тьме.

— Dear dying lamb, thy precious blood shall never lose its power… — донеслось до меня странное тихое пение, исходившее оттуда, — till all the ransomed church of God be saved to sin no more… Be saved to sin no more…

«Что это? — замер в страхе. — Мне это кажется? Я схожу с ума».

Такие псалмы можно было услышать на воскресной службе в часовне, но никак не в психиатрическом специнтенсиве.

Осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, подступил ближе, и сквозь туман передо мной проступил силуэт сидящего на коленях лысого мужчины, возле которого лежало обезглавленное тело человека, одетого в одни только потертые штаны. Сбоку лежал ручной фонарь, свет которого и привлек меня. Мужчина, сидевший перед телом, спокойно, абсолютно безбоязненно окунал пальцы в огромную лужу еще свежей крови убитого, и выводил ей, как краской, что-то на асфальте, продолжая благоговейно напевать:

— E'er since, by faith, I saw the stream thy flowing wounds supply, redeeming love has been my theme, and shall be till I die… And shall be till I die…

Должно быть, был недостаточно тих, потому как, когда приблизился, мужчина отвлекся от своего безумного занятия и обернулся, посмотрев на меня. Уже и так догадался, кто это был, в этой клинике есть только один пациент, столь одержимый верой — тот самый священнослужитель. Сейчас он сидел передо мной.

— Сын мой! — с неподдельной радостью выпалил пациент священник и вскочил на ноги с невиданной прытью, взяв меня трепетно за ладонь обеими своими руками. — Хвала Господу Нашему! молился за твое спасение, верил, что Он убережет тебя!

Устало выдохнул и тоже измученно улыбнулся. Хоть кто-то, кто не желает мне зла, был рядом. Конечно, в памяти сразу всплыла страшная картина того, как в отчаянии звал его на помощь и тянул к нему руки, когда охранники тащили меня в подземную лабораторию. Он не помог мне тогда, хотя молил его об этом, но не мог злиться на него: в его больном понимании то, что случилось со мной, было благом.

— Тоже рад тебя видеть, дружище, — отозвался на его слова, стараясь не смотреть на мертвое тело под ногами, — и рад, что с тобой все благополучно. Как же ты здесь оказался?

— Я шел на Его Зов, — негромко проговорил он, заглядывая мне в лицо, как обычно, — ты видел Его? Ты видел Полтергейста, сын мой?

Опустил голову. Полтергейст. Хотел бы ответить «нет», но… всеми силами пытался не думать о нем, прогонял навязчивые мысли и воспоминания из головы, но отрицать это было бессмысленно — он существовал. Был реален. Видел его, говорил с ним, даже смог дотронуться до него в каком-то смысле… Нужно было признать тот факт, что такова была новая грань реальности, с которой столкнулся, она была вне моего понимания, но должен был принять ее, несмотря на это. Не знал, чем был Полтергейст, но он БЫЛ. Существовал. Значит, он не являлся сверхъестественным, потому как сверхъестественного в мире не существует.

— Видел, — опустив голову, сказал, и священнослужитель моментально просиял.

— Аллилуйя! — воздев руки к сокрытому в тумане небу, воскликнул он. — Все случилось так, как должно было случиться, все страдания были не напрасны, сын мой! Скоро твой путь станет ясен, Он направит тебя Своей Дланью!

У меня не было сил слушать его религиозные восклицания, тем более, в той ситуации, в которой оказался,