— Я… брат, прости меня! Я знаю, что н-не долж-е-ен был идти туда-а! — рыдал в грудь черноволосому, сотрясаясь, словно его бьют розгами.

— Ш-ш-ш, — ласково погладил ладонью по взъерошенным волосам мальца, прилагая усилия, чтобы его голос почти не дрожал и казался спокойным. — Все хорошо, не волнуйся. Мы промоем рану, а потом перевяжем ее, ладно? Не думай ни о чем, доверься мне. — Чон отпустил брата, опустился перед ним на колени и улыбнулся, пытаясь успокоить родного человека. Хотя его глаза не только не тронула улыбка, они вновь покрылись пеленой слез, которые казались такими горячими и обжигающими, что на секунду можно было подумать, что они лишат зрения.

Получив кивок в ответ, Ворон развернул Винта и они оба покинули комнату, оставив молчаливых членов банды. Те, в свою очередь, переглянулись и зашептались, напоминая шумные деревья в рощице на ветру. В конечном итоге кто-то решил оставить «свою семью» и уйти, пока зараза не подкосила и их, а другие все-таки остались, не сумев истребить в себе узы, что связывают их. Зашуршало одеяние, когда все поднялись со своих мест и разбрелись по дому. В уголке, возле окошка стояли Чон и Джей, обрабатывая руку, которая начала гнить, хотя укусили парнишку относительно недавно. Все, кто наблюдали за ними жались в углах, замотавшись в тряпки, будто это были их щиты.

Каждый понимал, что случится с Винтом в ближайшее время, но ничего не делал. Ли-Хван же в свою очередь наблюдал за каждым в сторонке, склонив голову набок, зная, что любый попытки спасти мальца станут безуспешны, ведь тот на глазах превращался в то ужасное создание, что его и заразило, просто он, скорее всего, сопротивляется, но в конечном итоге все сведется к печальному концу.

«У него минут десять от силы, если не меньше. Мелкий ведь еще, ни иммунной системы, ничего… Хотя и они ничего не смогут сделать, черт знает, какая фигня поражает его клетки». — Пришел к выводу Кевин, когда мальчишка содрогнулся в рвотном позыве и из него фонтаном полилось месиво, заставляющее отвести взгляд, иначе невозможно было сдержаться самому.

Ворон поддерживал братика за плечики, такие крохотные, худые, но сильные, без сомнения. Джей был бойцом, всегда рвался вперед и пытался прыгнуть выше головы Чона. Но видать судьба у него такая, которая с печальны итогом, потому что зубов у ребенка уже почти не осталось, они обломались, когда его мышцы свело спазмами и тело заколотило, как во время приступа эпилепсии. Из-за дребезжащей челюсти тот не мог ни вымолвить ни одного связного слова, чтобы попрощаться с частичкой своей настоящей семьи. Хребет то ли крошился, то ли ломался, но звук стоял мерзкий. Плач в углах наконец-то оглушил всех присутствующих — у ребят не осталось сил больше сдерживаться. Кевин весь собрался, запаниковал, ведь ни разу не видел, как из живого человека получается это… Гниющее, воняющее, измазанное и опасное чудовище, которое заткнет любое из детских сказочек.

— Винт! Маленький мой!.. — закричал старший брат, когда у зараженного изо рта густым потоком потекла багряно-желтая пена, капающая на пол, мешаясь в блевотине.

Хлюпающие и булькающие звуки вырывались из его груди, не позволяя вдохнуть кислород. Не удержав колотящееся тело, Ворон отшатнулся к стене, ведь то, что вытворял его брат было похоже на сеанс экзорцизма. Его конечности выкручивались из суставов, спина выгибалась неестественным образом, а глаза закатились, открывая вид на полопавшиеся капилляры. Сжимая рот ладонью, Чон с ужасом наблюдал за новым Джеем, который менялся с каждой секундой.

— Что нам делать?! — завопила девчушка из их банды, глотая слезы и плотнее вжимаясь в бетонную стенку, наверно, желая стать с ней единым целым.

Ответа не последовало, ведь парень находился в шоковом состоянии, как и все находящиеся в этой комнате.

— Что нам дела-а-ать?! — голос сорвался на истерические рыдания, а под конец и вовсе сломался, переходя на режущий писк.

— Ждать! Что еще? Или ты знаешь, как ему помочь?! Вперед, давай! — не выдержал парень, один из тех, кто все-таки принял решение остаться.

Атмосфера мгновенно стала тяжелой, напряженной и опасно-мрачной. Все были на пределе и никто из них не имел ни малейшего понятия что же им всё-таки делать. Они просто продолжали смотреть, как тело ребенка бьется в конвульсиях, но при этом жизнь из него не уходит. Если это можно назвать жизнью… Души в нем явно не осталось, а вот что-то, что позволяет его истерзанному вирусом телу двигаться и вроде как делать вдохи, зарождалось и становилось все сильнее. Хотя, если приглядеться, то движения груди больше походят на сокращение мышц, как последствия неврологического перевозбуждения.

Наконец-то через