Б е л л а. Конечно.

Ц е з а р ь. Твоей маме следовало начать единоборство.

Б е л л а. Думаю, ей это было не под силу.

Ц е з а р ь. Белла, я еще не знаю, будет ли это под силу мне. Но я попробую.

Б е л л а. Ты?

Ц е з а р ь. Тот же случай. Не так ли? Наши эстрадники в этом жанре никак не могут уловить нужный тон. Ведь понимают люди, что поляки и немцы поют хорошо, да, но нам нужно что-то свое, иное… Про нас… Ясно? Поэтому уже первые мои песни получили столь неожиданный отклик, ясно? Со всеми их недостатками… Но как только наша собственная «примадонна» встанет на ноги, Цезарь Калнынь может… Ну, хватит болтать. Знаешь, почему я сегодня вечером все-таки пришел? Я, наверно, тебя люблю.

Б е л л а. Как интересно.

Ц е з а р ь. Не так ли? Я вдруг понял, что…

Б е л л а. Тебя ждут.

Ц е з а р ь. И… больше ты ничего мне не скажешь?

Б е л л а. От радости, что ты меня «наверно любишь»?

Ц е з а р ь. Ну…

Б е л л а. Какое счастье!

Ц е з а р ь. Белла…

Б е л л а. Какая честь для какой-то там Стеллы-Беллы-аккордеонистки!

Входит  А н и т а. Вопросительно смотрит на обоих.

Ц е з а р ь (Белле). Извини.

Б е л л а. За что?

Ц е з а р ь. Я тебе позвоню. Еще сегодня ночью. Можно?

Б е л л а. Нет.

Ц е з а р ь. Ну тогда утром. Из самой первой квартиры, где буду исправлять телефон. Исправлю и позвоню.

Б е л л а. Из первой, из второй… Какая разница.

Ц е з а р ь. Все-таки. (Надевает ремень аккордеона и начинает песню о Наполеоне и котенке.)

Белла и Анита присоединяются.

После каждой строфы кто-то — сначала Цезарь, потом Белла, после нее Анита — произносит слова о Наполеоне и котенке.

«Звезды падают и, падая, сгорают.

Слава — это только звездопад.

Приходи ко мне и поиграем

Мы с тобой в игрушечных солдат.

Я знаю только то,

что мертвого Наполеона зарывают в яму, чтоб не смердел,

а живого котенка поят теплым молоком.

Где ж твои лихие генералы?

И вернутся ли они назад?

Приходи ко мне и поиграем

Мы с тобой в игрушечных солдат.

Я знаю только то,

что мертвого Наполеона зарывают в яму, чтоб не смердел,

а живого котенка поят теплым молоком.

Нас с тобой зароют в землю, а котята

Молоко, как дети, пьют, пищат…

Но ты не грусти. Давай сыграем

Мы с тобой в игрушечных солдат.

Я знаю только то,

что мертвого Наполеона зарывают в яму, чтоб не смердел,

а живого котенка поят теплым молоком.

Звезды падают и, падая, сгорают.

Слава — это только звездопад.

Приходи ко мне и поиграем

Мы с тобой в игрушечных солдат»[6].

Песня кончается.

А н и т а  уходит.

Ц е з а р ь  кладет аккордеон, кивает Белле и следует за Анитой. Белла поворачивается к нам. Произносит:

«Ну, и пока все… На этом тринадцатая пьеса нашего автора обрывается…»

Возвращаются  А н и т а  и  Ц е з а р ь, в пальто. Цезарь несет пальто Беллы. Подает ей. Она надевает.

Жестом указывает, что нужно собрать вещи. Цезарь берет стол, табуретки и магнитофон.

Одеяло, шарф и аккордеон забирает Белла.

Анита берет вазу с веткой ели.

Все трое, переглянувшись между собой, обращаются к нам.

Анита говорит: «До свидания».

Белла: «Всего хорошего».

Цезарь: «Спасибо за внимание».

И они уходят.

На сцене остаются тахта и стулья, как в начале действия — нейтральная, сама по себе ни о чем не говорящая мебель. Однако теперь мы смотрим на нее иными глазами, потому что все это помогло нам заглянуть во внутренний мир трех людей, понять суть их столкновений и того, что составляет их общее.

1965

ОТИЛИЯ И ЕЕ ПОТОМКИ{23}

Комедия в трех действиях

Перевод Дз. Бокаловой.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

М и ц е  Д а л д е р е.

У л д и с  Д а л д е р и с, ее муж.

Б е п о, их сын.

М а р у т а, сестра Мице.

Д а й н и с, ее сын.

О т и л и я, мать Мице и Маруты.

М и л и ц и о н е р.

Ж о р ж и к.

В и т ь к а.

Х е л г а.

Л и д и я.

У ч и т е л ь  Г р и н ф е л ь д.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Открывается занавес. Перед нами экран, на котором проецируется фотоснимок. Дом Далдерисов в Риге, вблизи станции Шкиротава{24} на фоне пятиэтажных жилых домов массива Кенгарагс{25}. Стучит молоток, вбивающий в стену гвоздь, и звучит женский голос, дающий указания, как надо это делать. Следующий снимок: двор, кругом кучи песка, так как между домом и сарайчиком вырыта траншея для теплотрассы. Следующий: трое, воткнув лопаты в землю, подняв воротники и засунув руки в карманы, смотрят друг на друга. Следующий: милиционер с опаской наблюдает за дождевой тучей.

Эти, как и все последующие снимки, которые по ходу действия будут характеризовать среду и людей, являются работой любителя, без претензии на художественную фотографию.

Экран поднимается, и мы в комнате. У л д и с  Д а л д е р и с  под руководством своей жены  М и ц е  вешает на стену акварель внушительных размеров, пытаясь прикрыть ею обвалившуюся штукатурку. Им лет по сорок, одеты празднично — Мице остается лишь снять передник, а Улдису надеть пиджак.

У л д и с. Ну?

М и ц е. Так. Теперь хорошо. Только пятно в углу, оно еще больше бросается в глаза…

У л д и с. Гм.

М и ц е. Поставим там кресло из комнаты Бепо.

У л д и с. Но тогда там откроется…

М и ц е. Главное не там, а тут. Всевидящая сестрица Марута — о, господи! — в стогу сена иголку найдет, не то что…

У л д и с. Побудет Марута немного и уйдет. А мама останется, и если она… (Показывает на соседнюю комнату.)

М и ц е. Маме, конечно, хотелось бы, чтоб у нас все блестело, как у нее на ферме. Но ведь Бепо и его друзья не телята, которых можно держать на привязи! А жаль, что Бепо нет дома. Я знаю, мама хорошо к нему относится, но видит его так редко, что…

У л д и с. Редко видит, потому и относится хорошо.

М и ц е. Тащи сюда кресло.

У л д и с. А обгоревший пол на том месте?

М и ц е. Прикроем ковриком. Сверху поставим большую керамическую валу.

У л д и с. Поздно.

М и ц е. Уже разбита? Куда ты ее дел?

У л д и с. Да там, в сарае. Может, можно будет еще склеить. (Идет в соседнюю комнату.)

М и ц е. Такая красивая ваза, подарок к твоему сорокалетию…

В соседней комнате с шумом разваливается кресло.

И это еще… Последнее уцелевшее кресло…

У л д и с (внося кресло без спинки). Поломал и сам кое-как приладил.

М и ц е. Это не Бепо, а те, что шляются сюда, пока мы оба на работе.

У л д и с (приносит спинку и