За несколько минувших десятилетий ангелу только однажды потребовалось принимать истинный облик, и крылья тогда в чистке еще не нуждались. Тем не менее промыть их не мешало.

Азирафель понимал, что воду такой же выдающейся святости ему, скорее всего, не найти. Впрочем, полагал он, в Вестминстерском соборе или любом другом христианском храме Лондона он всегда сумеет получить сколько угодно святой воды высокого качества.

Рассуждая так, он запасся аптекарскими пузырьками и за день не спеша обошел самые знаменитые храмы столицы, заодно освежив свои познания в области архитектуры и живописи. Дома перелил содержимое пузырьков в чайные чашки, подписал каждую и, выдернув из крыла перышко, приступил к определению лучшей воды.

Азирафель окунул перо в чашку с первым образцом, ожидая увидеть знакомое мягкое сияние, но перо лишь слабо засветилось на кончике и тут же погасло. Он в недоумении взял следующую порцию воды — и получил просто мокрое перо. Третий, четвертый и пятый образцы показали сходные результаты: или совсем ничего, или несколько жалких искр. Ангел собирался быстро покончить с экспериментом и заняться расшифровкой пророчества Агнессы, но теперь приходилось менять планы: с этой водой было что-то не так.

Захватив еще дюжину пузырьков, он бросился прочесывать храмы всех ветвей и течений христианства, какие только нашлись в Лондоне и ближайших пригородах. Через час, дребезжа и звякая, точно буфет с посудой, он ввалился в свой магазин, выгрузил на стол в задней комнате наполненные склянки, сунул перо в первую попавшуюся — и застонал от отчаяния. Уже ни на что не надеясь, проверил остальные пробы и без сил упал в кресло. Через минуту в магазине затрезвонил телефон. Азирафель поднял трубку:

— Да, воды у меня целое ведро. Вот только есть проблема… Словом, приезжай, сам увидишь.

* * *

Кроули опустил маркер и огляделся: магазин пневматики выглядел так, словно в нем побывала компания укуренных художников-неформалов. Но демон не зря потратил время: за ночь он наловчился выхватывать пистолет из кобуры за пазухой, быстро менять магазины, а самое главное — попадать в цель.

— Пять шаров в секунду, двенадцать шаров в магазине, — с расстановкой произнес новоиспеченный стрелок. — Баллончика с углекислым газом хватает на двадцать один шар, но это я исправлю.

На рассвете он ушел, вторым щелчком пальцев выведя продавца из ступора. И хотя тот схватился за голову при виде пятен краски, сплошным ковром покрывавшим витрины, стены, пол и даже потолок, но уже к девяти часам утра, — времени официального открытия — в магазине было чисто. А в пять минут десятого один за другим повалили покупатели.

Едва Кроули повернул ключ в замке зажигания, магнитола включилась сама — и словно у автомобиля появилось человеческое сердце, и забилось в ритме коротких, резких гитарных аккордов, подхваченных ударными.

Стив с опаской идёт по улице,

Низко на лоб натянув шляпу.

В тишине слышны лишь его шаги,

Револьверы заряжены и готовы стрелять.

— Ну вот, другое дело, — он прибавил звук. Нервная, злая энергия «Another One Bites the Dust» заглушила страх, который явился вчерашним вечером и никак не желал уходить.

В глубине души Кроули всегда знал, что далеко не так крут, как стремится выглядеть. Достаточно сказать, что за шесть тысяч лет он не то что никого не убил, но даже толком не держал оружие в руках, и вообще предпочитал избегать конфликтов. Увертывался, хитрил, заговаривал зубы, а когда припекало по-настоящему, просто смывался. И трюк с ведром, поставленным на дверь, придумал потому, что хорошо понимал: у него ни за что не хватит духу встретить Лигура лицом к лицу и выплеснуть на него святую воду.

Пластиковый кейс с пистолетом, лежащий на соседнем сиденье, красноречиво свидетельствовал о том, что прежний Кроули должен измениться — или погибнуть.

Так ты готов, эй, ты готов к этому? Ну что, ты весь в ожидании?

— допытывался голос Меркьюри.

— Не представляю, как можно вообще быть готовым к чему-то подобному, — заметил демон и набрал номер Азирафеля.

* * *

Азирафель не успел положить трубку, а перед магазином уже послышался визг тормозов.

— О какой проблеме ты говорил? — выпалил Кроули, врываясь к нему.

— Отсутствие веры или ее недостаточная сила, — печально сообщил ангел. На столе перед ним выстроилась длинная шеренга разномастных чашек, кружек, стаканов, бокалов и рюмок. Все они были наполнены водой. — Современное человечество поражено скептицизмом, как оказалось, ему подвержено и духовенство…

— Ну и что?

— А то, что я могу предложить тебе воду следующих типов, — Азирафель указал на выставленную посуду: — почти святую, относительно святую, слегка святую, и воду, что постояла рядом со святой. Стопроцентно святой, рафинированно святой воды у меня нет. Скажу больше: ее нет во всем Лондоне. Если дашь мне еще неделю-другую, попробую поискать в Риме, Греции и на Соловецких островах…

— Пока ты будешь там искать, меня тут прикончат. Что значит «почти святая вода»?

— Это значит, тот, кто освящал ее, либо не до конца искренен в своей вере, либо в момент освящения сомневался.

— Но она сумеет развоплотить демона?

— Вряд ли. Максимум сильные ожоги.

— Значит, остальная вода еще слабее, — демон начинал злиться. — Только не говори, что тебе жаль!

— Но мне правда очень жаль… — вид у Азирафеля был совершенно убитый.

— Ах, как мы умеем красиво сокрушаться! — на Кроули вновь накатил дикий страх. — Если бы ты меньше жрал и чаще склонял смертных к добру, у них бы осталось больше веры!

Подобного упрека ангел не выдержал.

— А ты… ты… — он покраснел и даже сжал кулаки, — если бы ты меньше выделывался, то не спасался бы теперь от своих! Ты никакой не крутой и не шикарный, а просто жалкий, глупый выпендрежник!

— Все, ангел, ты меня достал. Знать тебя больше не хочу. Давай сюда эту «почти святую» и сиди в своей книжной пыли хоть до второго Армагеддона!

— Не дам.

— Что-о?!

— Она плохо подействует, и ты погибнешь. Не дам.

Кроули разом погас, и не оседлал подлокотник дивана, как обычно, а сполз по нему на пол и сел там, съежившись.

— Извини, что наорал, — выдавил он. — Мне без воды — конец…

— Можно попробовать пробраться в Рай, — робко предложил Азирафель, — Там ее хоть залейся…

— Тебя поймают. Ну, или меня поймают, если мы опять махнемся телами.

В магазине повисло молчание, точно опустился занавес в театре. Все кончено, все сыграно, расходитесь…