Кдвери кто-то подошёл.

—Старуха померла!— изо всех сил просипела Марьяна иотскочила отдвери, когда втой неохотно заскрипел отпираемый замок.

Тяжеленная створка двери распахнулась ибахнула постоящему вуглу ведру. Нечистоты сзадорным бульком расплескались покамере. Хорошо, что Левина успела отпрянуть достаточно далеко. Она забралась нанары испиной вжалась взамшелую влажную стену, всем своим видом демонстрируя ужас награни обморока. Навсякий случай.

Впроёме показалось трое здоровенных детин, одетых водинаковые коричневые рясы длиной доколена, из-под которых торчали коричневые жештаны. Обросшие толидлинной щетиной, толикороткой бородой, постриженные под горшок, неумытые ислегка прыщавые— они, тем неменее, походили нацирковых силачей— настолько могуче выглядели. Какой жеуних рост? Подва слишним метра?

Вдруг Марьяна осознала, это неони большие, это она теперь маленькая исмотрит наних неспривычной высоты ста восьмидесяти сантиметров, асроста Оры, который был хорошо если метра полтора. Впрыжке инаходулях. Надо же, как тяжело быть низенькой!

Обрясенные детины склонились над Дукуной, которая непросто неподавала признаков жизни, авыглядела почившей ещё впрошлые выходные. Ностоило послушникам-инквизиторам протянуть кней пугающего размера руки-оглобли, как она снеожиданной прыткостью вцепилась сразу втроих. Полыхнуло светом, сияние словно взорвалось инамгновение ослепило. Марьяна зажмурилась, нопоздно— перед глазами поплыли противные красные круги.

Раздался грохот— это первый детина, падая, приложился головой сначала онары, апотом обпол, докрови разбив лицо. Вобщем, совершил удачное приземление. Совторым повезло меньше— онповалился напервого ипочти совсем непострадал. Третий жеупал ихорошо, иплохо. Содной стороны, удачно— довлажного хруста приложился окаменный пол затылком, асдругой— выпал впроход итеперь мешал закрыть дверь. Нет, есть преимущества вмаленьком росте— падать снего нетак высоко.

Вот так вотдельно взятой камере была одержана сокрушительная победа над религиозным экстремизмом.

Целительница бодро вскочила наноги, скрутила седые волосы намакушке втугую гульку исразмаху приложила второго детину кандалами поголове.

—Энти теперича суток двое точно пролежат.

—Надо вон того внутрь втащить ивсех ихзапереть.

—Сначала— обыскать,— сознанием дела предложила целительница.— Вдруг уних чего пожрать есть.

Марьяна Ильинична хотела было сказать, что изкарманов таких неопрятных детин она есть ничего нестанет… нопотом прислушалась корганизму ипоняла, что станет. Вобщем-то, она даже каннибализм уже рассматривала как вынужденное, однако необходимое для выживания зло. Аляжки утаких боровов наверняка мясистые! Эх, шашлычку бы…

Старуха ловко испоро прошлась почужим карманам. Вытянула три тощих кошеля созвякнувшими монетами, один кинула сокамернице, два засунула запазуху ипривязала кбусам. Изеды удетин ничего неоказалось, ночем поживиться всё равно нашлось. Целительница сняла сних ремни, кулоны, кольцо-печатку, примерила сапоги, нотеоказались чересчур огромными. Закончив, она кивнула подельнице, иони вдвоём попытались втащить третьего внутрь камеры. Нетут-то было!

Огромная туша разлеглась прямо впроходе, даещё идверь открывалась внутрь, так что сдвигать пришлось всех троих. Двум только ноги убрать, атретьего целиком.

—Энто жсколько надо харчить, чтоб такие телеса нажрать,— пыхтя, ругалась бабка.— Грёбаные псы инквизиции. Хотя какие они псы? Свиньи!

Заобе руки пленницы попытались поднять тело вположение сидя, носильно это непомогло— оно норовило завалиться набок, апотом упало иснова смачно треснулось затылком.

—Аесли умрёт?— испугалась вдруг Марьяна Ильинична.

—Непереживай, отпоют поканону,— утешила целительница, иони снова поднажали.

Невероятным усилием сокамерницам удалось втащить тело внутрь ипривалить кстене увхода, нодве богатырские ноги всё равно мешали закрыть дверь. Отусилий уМарьяны ажпомутилось перед глазами, иона осела нагромоздившиеся между нар тела первых двух инквизиторов-послушников. Голод скрутил стакой силой, что еёдаже замутило. Никогда Левина нечувствовала себя настолько слабой иникчёмной… даже встарости. Аэто пусть молодое, нослабое инедокормленное тело требовало усиленных тренировок, питания икомфортных условий проживания подальше отказематов инквизиции.

Кое-как, потратив ещё около получаса наотдых иворочание детины вгрязно-коричневой рясе, пленницы, наконец, справились. Захлопнули дверь, закрыли наключ имассивный засов снаружи ипосмотрели друга надруга. Марьяна Ильинична честно думала, что завремя тягания третьего послушника унеё развяжется пупок, ноэтого неслучилось. Хотя отперенапряжения, усталости иголода еёощутимо пошатывало.

Иэто они ещё отдвери камеры даже неотошли!

—Там впереди охрана казематов, стражники городские… даивсякий прочий бдительный люд. Нам быодежонку какую неприметную.

—Неприметную— это какую?— едва шевеля сухим шершавым языком спросила Марьяна Ильинична.

—Знамо, какую. Тебе— нагородской манер, проститутошную.

—Что?— запнулась наровном месте Левина.— Авам?

—Асебе ябстебя платье сняла, сошла бзанищенку. Ладно, небузи, пойдём. Нам ещё изтюрьмы этой выбираться, надо торопиться, пока этих троих нехватились.

Колдуньи прокрались кконцу коридора итихонько приоткрыли дверь, выглянув наружу. Атам— ещё два таких жеоткормленных инквизитора-послушника саппетитом жрали бутерброды ссалом, чуть менее жирные, чем ихлоснящиеся рожи, ииграли вкарты.