Последний крэккер отправляется в свой мир, поедает там все жертвы, попавшие в его ловушки после чего, подбирает под себя все свои лапы и окукливается. Оболочка этой куколки настолько тверда, что её невозможно разрушить ничем. Через определённый срок она лопается сама по себе, и на свет вылупляется огромное количество маленьких крэккеров. С каждым циклом их становится всё больше, ведь они вбирают в себя не только своих собратьев, но и массу других живых существ. Теперь вы понимаете, что борьба с такими существами вам не под силу. Но я вам всё рассказал без утайки. Добавлю только, что сейчас как раз во всех мирах осталось два крэккера. Тот, что захватил Рияму, покрупнее и позлее, я думаю, что победа будет за ним. Если вы не оставили мысли вступить с ним в схватку, надо поторопиться. Я не умею испытывать эмоций, но что-то, похожее на жалость, вдруг зародилось среди моих безупречных систематизированных знаний! У меня будет дискомфорт, если вы погибнете. Возможно, этот дискомфорт и следует называть сожалением. Но, если вдруг, вопреки логике, вам удастся победить, то помните: я жду исполнения обещаний. Порадуйте меня новыми интересными открытиями. И помните, что информацию мне передают растения, чем больше их будет рядом, тем более подробные сведения они мне передадут.

– Мы постараемся, – пообещал Володя. – Спасибо вам, что так подробно нам всё рассказали. Вы нам очень помогли. А сейчас, до свидания. Или прощайте, ведь вы не хотите, чтобы мы нарушали ваш покой. У нас очень мало времени, а ведь мы даже не знаем, сколько дней провели в вашем мире.

– Об этом не беспокойтесь. Вы не потеряли ни одного дня, ни одного часа, ни одной минуты и даже ни одной секунды. В моём мире нет движения времени. Я желаю вам удачи, хоть и не рассчитываю на вашу победу. Но я за вас. Крэккеры разрушают все миры и лишают меня новых интересных сведений.

– Спасибо за всё, – ещё раз поблагодарил Володя, а затем обратился к сестре: – Маша, пошли. Знаешь, что сказать?

– Я хочу попасть в мир, где нам помогут победить последнего Крэккера!

Володя обнял Машу за плечи, и дети шагнули в дупло.

«Охотники на снегу»

Они невольно приготовились к темноте (ведь в дупле был непроглядный мрак), а вместо этого в глаза им ударил ослепительный солнечный свет. «Ослепительный» – в полном смысле этого слова: на несколько секунд брат и сестра потеряли возможность видеть. Когда же, наконец, зрение вернулось к ним, то оказалось, что дети находятся на вершине пригорка или даже, скорее, невысокой горы. И в этом мире была зима! Землю, деревья, домики, виднеющиеся у подножья горы и дальний лес – всё покрывал белоснежный пушистый снег. Этот снег так сверкал на солнце, сиявшем с ярко-голубого неба, что глазам было больно. И вдруг Володя понял, что ему раньше доводилось видеть такой пейзаж. Ну, или почти такой… Точно! Недавно в журнале, который выписывали родители, ему встретилась репродукция старинной картины «Охотники на снегу». Чем-то она тогда зацепила Володю, и он очень долго её рассматривал. Охотники возвращаются домой, сопровождаемые сворой собак. Они спускаются с горы, а внизу раскинулось селение, и замёрзшие пруды, по льду которых скользят на коньках местные жители, чернеют силуэты деревьев, а вдали раскинулись бескрайние просторы… Что-то такое было в этой картине, что притягивало взгляд и не отпускало. Хотелось попасть туда, поговорить с людьми, изображёнными на картине, узнать побольше об их жизни. И вот сейчас, похоже, это желание может осуществиться. Правда, всё было не в точности так, как на картине: не было охотников и собак, вообще никого рядом не было. Но в селении у подножья горы жизнь шла своим чередом. Из печных труб вились в небо дымки, слышались блеяние овец, мычание коров, ржание лошадей, человеческие голоса и смех, звон металла и скрип дерева. Володя знал, что картина, которая ему так понравилась, написана несколько столетий назад. Неужели они попали в прошлое? Лучше бы в будущее – там наверняка нашлось бы оружие против чудовища Крэккера. Но проводитель привёл их именно в этот мир. Значит, есть надежда, что тут помогут им одолеть похитителя принцессы.

– Володечка, мне холодно! Почему здесь зима? – оторвала его от мыслей сестрёнка.

– Не знаю, почемучка ты моя. Давай побыстрее спустимся вниз. Видишь: там дома и люди. Неужели они не пустят нас погреться?

Дети стали спускаться по тропинке, которая едва виднелась под свежевыпавшим снегом. Холод пробирал всё сильнее. Для зимней погоды Машин сарафанчик или Володины маечка с шортами и сандалии на босу ногу были не совсем подходящей экипировкой. У детей зуб на зуб не попадал от холода, кожа покрылась мурашками, а губы посинели. У старшего брата даже возникло опасение: вдруг они не успеют добежать до тёплого жилья и замёрзнут по дороге?

– Эй, вы кто? А ну, стоять! – послышался окрик.

Рядом с детьми внезапно возникло трое мужчин, которые перед тем, как им столкнуться, поднимались в гору и неожиданно появились из-за поворота.

– Никак, шпионы, – сказал тот, что повыше, в тулупе и высокой шапке с густой и длинной рыже-каштановой бородой.

– Да ну, какие шпионы, – возразил , одетый в меховую куртку с капюшоном. – Они же дети.

Этот, второй, был помоложе, его короткая, но окладистая белокурая борода слегка кучерявилась.

Третий человек был молод, и настолько похож на второго, что сразу было ясно, что он – его сын.

– Мы не шпионы, – дрожащим голосом сказал Володя. Он очень надеялся, что люди поймут: дрожит он от холода, а вовсе не от страха.

– Как знать, – рыжебородый не обратил никакого внимания на слова Володи. – Разве не видишь: это иномирцы. Даже не удосужились узнать, какое у нас время года. А, может быть, и специально так оделись: думают, что мы их пожалеем и пригласим в деревню. А там уж они и узнают что, сколько и в какое время удобнее украсть.

– Дети на такое не способны, – возразил его собеседник.

– А откуда ты знаешь, что они дети? Иномирцы хитры, может быть, они только прикидываются детьми. И ведь ты видишь: у девчонки на шее проводитель. Ценная вещь, между прочим. Детям её просто так не дают, явно они не случайно у нас появились…

– Погодите, – вмешался в разговор юноша, – а эта девочка, случайно, не дочка Эйма и Дариты?

Все трое уставились на Машу.

– Не поймёшь сразу. Девочка-то у них года два, как пропала?

– Да, если не все три.

– Да разве разберёшь, вон она какая синяя от холода. Как же её признать?