— Да я не об этом, — поморщилась Геля. — Ты видел её глаза?

— Нет.

— Она давно сохнет по тебе, дубина ты стоеросовая. Небось и самому она тоже нравится…

Мартин громко помолчал:

— Мне ты нравишься…

Геля тоже помолчала, но всё-таки собралась с мыслями:

— Мартин, ты очень хороший. И если бы я могла приказать своему сердцу, то приказала бы ему полюбить именно тебя.

— Но сердцу не прикажешь?

— Да. Прости, что я так к тебе холодна. Это для того, чтобы не плодить напрасных надежд. Ты же знаешь, что отец ищет мне знатного и богатого жениха. А перечить отцу я не смею.

— Можно подумать, что Асин отец никого не ищет, — разозлился Мартин. — Почему ей можно любить меня, а тебе — нет?

Геля снова замолчала, но потом нашлась:

— Ася — девка смелая и даже отчаянная. Я это наверняка знаю, мы подруги с пяти лет. Для неё любовь и замужество — разные вещи. Приглядись к ней — она только с виду уверенная в себе и гордая. А внутри — несчастная и одинокая.

— А ты, значит, не уверенная и не одинокая?

— Я страшная трусиха. И хватит обо мне. Со мной давно решено, и с этим ничего не поделаешь. Так нравится тебе Ася или нет?

* * *

Вскоре дочь старосты поймала Мартина у калитки, когда он проходил мимо их дома. Ася явно ждала здесь не один час, а может и не один день.

— Нога уже почти прошла, — сообщила она юноше. — Ты просто волшебник. Поэтому я расстаралась, и добыла подорожную. Идём, я тебе её отдам.

Красавица завела парня за угол сарая, быстро огляделась по сторонам, и повисла у него на шее.

— Мартин, любимый, я тебя так долго ждала, — зашептала девушка ему в ухо. — Помнишь, три года назад я помогла вам с матерью отбиться от ватаги хулиганов? Там был ещё ваш отшельник. Помнишь?

Мартин помнил тот разговор на улице с отцом Митрием, но вот участие в нём дочки старосты — очень смутно.

— Ну, мы тогда были совсем детьми, — ляпнул он ради того, чтобы хоть что-то сказать в тот момент, когда у него на шее висела самая желанная девушка села, и было совсем не до воспоминаний.

— Мы и сейчас дети, — призналась Ася, и совсем не по-детски впилась в его губы.

От неё пахло зеленью, пряной и очень острой. Запах Мартину не понравился, но целоваться было приятно.

— Знаешь, где в Солчино живет солдат Яков Макаров? Ну вдовец такой старенький, — продолжала шептать девушка. — Приходи туда завтра как стемнеет на посиделки. Ты же не прямо завтра убегаешь в свою Блиновку?

— Я пока не знаю. Мне ещё надо отпроситься у Назара.

— Приходи, я буду тебя ждать.

Мартин подумал, какие опасные першпективы открывает перед ним это приглашение. Но решил, что терять ему нечего, и сжал ягодицы девушки:

— Приду.

* * *

Весь следующий день Мартин выспрашивал у мужиков, заходивших в кузню, что за такие посиделки проходят в избе Якова долгими декабрьскими вечерами. В ответ мужики весело смеялись:

— Мал ты ещё для таких дел, парень. Вырастешь — узнаешь.

Единственное, что удалось выведать, так это название посиделок: бесстыжие. Это тоже не предвещало хорошего, но Мартин уже находился в том состоянии тупой отваги, в какое обычно вгоняют неопытных парней раскованные девушки.

Яков Макаров был ветераном Ругодеевского похода19 и отправился в отставку из-за контузии головы. Жена ждала отставного солдата десять лет, а умерла спустя всего пару месяцев после его возвращения. Говорили, что от мужнего любовного пыла. Овдовев, Яков не стал снова жениться, но с удовольствием пускал в свой дом весёлые компании молодежи. Ночи в декабре — длинные. Всё тёмное время суток проспать невозможно. Вот и развлекались крестьяне, кто как мог.

Солчино находилось почти за околицей Преображенского — только ручей по мосткам перейти. Но выяснилось, что на бесстыжие посиделки обычно собирались ребята и девчата постарше. И Мартина точно прогнали бы взашей, если бы он не пришёл в солдатский дом с дочкой старосты. Это было совсем другое дело!

Посиделки начались при свечах и лучинах — их принесли с собой парни. С каких-то песен (их Мартин не знал) и с танцев (танцевать он не умел и смысла движений не понимал). Потом играли в «колечко», Ася положила Мартину в ладони камушек, он вырвался от других парней, и победители под общий хохот поцеловались при всех. Следом ведьмин сын подарил камушек незнакомой чернобровой девке — наверное, из солчинских. И поцеловал её, поймав на себе недовольный взгляд Аси.

Дальше была игра в «соседа» — Ася с Мартином после её завершения снова оказались рядом, и опять должны были прилюдно облобызаться. А потом в избе погасили свечи, и стало совершенно темно. Девушки и ребята сидели парами в разных углах, не видя друг друга. Это, вероятно, и было то, ради чего собирались посиделки.

Ася наощупь провела своими губами по губам Мартина, а потом сунула руку ему в штаны. Парень продержался не долго — штаны стали мокрыми и липкими. Девушка захихикала, а юноша в панике вырвался из объятий подруги. Мартин и не подозревал, что его тело может источать такие жидкости. Он, конечно, подсматривал за старшими в их взрослых делах, как все сельские мальчишки, но что бывает вот так…

Юноша выскочил во двор, вдохнул холодного воздуха и растёр лицо снегом. Надо было либо идти домой, либо возвращаться на посиделки. Вернётся — староста его потом прибьёт, не вернется — засмеёт Ася. А может ещё и Геле расскажет про неумелого любовника…

Если войти в незнакомую избу в темноте, наверняка свернёшь себе шею. Поэтому Мартин сначала подобрался к одному из окон и растворил ставни. В избу полился тихий звёздный свет. Юноша пробрался в горницу и принялся искать лавку, на которой оставил Асю.

Когда глаза привыкли к сумраку, в отблесках света он увидел её подергивающуюся белую косу, и с ужасом понял, что коса прыгает не просто так. Девушка лежала на спине и постанывала, а на ней скакал какой-то чужой парень. Присмотревшись, Мартин поразился ещё больше. Потому что это был не парень, а отставной солдат Яков Макаров. Происходящее выглядело так мерзко… Большого отвращения юноша испытать просто не мог. Ну если бы только увидел прыгающим на своей подруге попа Савву.

Мысли спутались, кровь застонала. Мартин бросился в сени,